Шмель

В один из дней, в часть приехал полковник с личным водителем, на УАЗике. Им срочно надо было бежать в штаб: полковнику – по заданию, а водитель-лейтенант бежал сзади и нес за ним его чемодан. Он спешно кинул мне ключи на бегу и буркнул: «припаркуй». Мои глаза загорелись, я не сидел за рулем уже несколько месяцев и соскучился. Всю эту картину наблюдал мой сослуживец, он быстро просек возможность покататься и скомандовал: «погнали». Сначала за руль сел он и принялся делать полицейские развороты на узкой дороге вдоль казармы. После, управлять стал я, накручивая пятаки на более-менее ровной площадке, а он только сидел рядом, вцепившись в ручку и задорно визжал. Веселье закончилось, когда полковник с водителем спешно вышли, забрали свой транспорт, обложив нас матом, и уехали восвояси. Этот инцидент так и остался бы в истории, если бы не одно «но».

О наших «покатушках» доложили начальнику части, и меня вызвали на разговор. Я спешно прибыл, уже под вечер, в кабинет к полковнику. Тот разговаривал со мной без доли раздражения, даже, скорее, с каким-то отчаянием в голосе. Не журил и не ругался. Спросил только про моих родных, и нет ли у меня жены и детей на гражданке. Когда услышал отрицательный ответ, вздохнул и изложил суть дела. Ну как изложил…это был приказ, но, прозвучавший не громким, уставным голосом, а мягким тоном, прикрытым человеческими интонациями. Нужно было отвезти паек и оборудование на точку, в другом конце леса, где базировалась мобильная разведгруппа и привезти от них несколько пакетов с данными о расположении и силах противника, с обозначениями на карте. Все звучало обычно до того момента, как не стала ясна одна деталь. Лесная дорога, по которой и проходил мой будущий маршрут, на некотором участке проходила через открытую местность, поле, проще говоря, которое было наилучшей зоной для препятствования моему проезду противником. Близлежащие территории находились под нашим контролем, но это не мешало врагу атаковать все двигающиеся по полю автомобили с боевых самолетов и вертолетов, а также из артиллерии, очень удачно расположившейся на возвышениях неподалеку, откуда поле смотрелось, как пустое блюдо, сразу с нескольких сторон. И все бы ничего, но уже две машины, двигавшиеся с подобным заданием по этому маршруту, не добрались до точки назначения и не вернулись обратно. Стал понятен вопрос про родных и близких, но ответ я уже дал и не поменял бы его даже сейчас. Отчего же нет?! А каков смысл? Если бы я стремился к важному научному открытию, способному перевернуть мировое представление об устройстве вселенной, и меня от него отделяла бы лишь пара опытов или недель – тогда беспокойство о его судьбе и стремление его закончить были бы объяснимы. То же самое, если бы на гражданке у меня осталось семеро детей, которых я обязан был прокормить, хоть порвавшись на части. Все, что было у меня – это гитара, паршивая работа и сомнительные жизненные перспективы. По мне, так, что здесь, в поле, что там, меж бетонных плит, разницы, где закончить свое существование не было. Поэтому я согласился и поехал на следующий день. Может, вы предчувствуете, что я напишу, как долго не мог уснуть в последнюю ночь перед выездом, вспоминая детство и дорогие мне вещи. Нет. Я быстро уснул, потому что вымотался за день и спал очень крепко, до тех пор, пока дневальный не рявкнул «рота подъёёёёёёём», характерно выдвигая нижнюю челюсть и искусственно удлинняя «ё» и превращая его в нечто среднее, между «о» и «е». Дальше все по обычному расписанию, разве что, около часа дня меня вызвали, посадили пассажиром в УАЗик и увезли для выполнения приказа начальника части в неизвестном мне направлении.