Шмель

Я полностью выжал газ, и моя ленивая, тяжелая буханка медленно покатилась вперед. К моменту, когда я должен был показаться на открытой поверхности, пришло время включать вторую передачу, что я и сделал. Как же медленно она разгонялась. Её создатели, явно, не думали о скорости, как о первоочередной характеристике, а для меня она была одной из таковых. Я пытался вытолкнуть педаль газа из салона, и мне это почти удавалось, только быстрее машина от этого не ехала. К моменту, когда пришло время врубать третью, я едва-едва набрал 30-40 километров. Выжав сцепление, я столкнулся с подлостью, которую не ожидал, но которую , в тайне, боялся. Рычаг ни в какую не хотел вставать в нужное положение, как я его ни вдавливал и не пихал. Музыка громыхала у меня в ухе, но я не мог разобрать ее, мой пульс участился, я чувствовал себя ребенком, играющим в прятки и стоящим в шкафу, к которому только что подошёл вода. Еще секунда, и он распахнет дверь и найдет меня. Я нервничаю и потею. Теперь рука еще и скользит по рычагу. В какой-то момент, я понимаю, что машина сильно снизила скорость до такой степени, что не потянет уже и вторая передача, а первую на ходу будет точно не воткнуть. Нужно остановиться. Не теряя много времени на раздумья, я выжимаю тормоз до отказа, но автомобиль продолжает катиться. Я слышу громкий хлопок. Изо всех сил дергаю ручник, и буханка со скрипом останавливается, шаркая заблокированными колесами по рыхлой земле. В этот самый момент, передо мной разрывается снаряд, поднимая в воздух пыль, грязь и рваные ошметки земли. Это поразительно, но, если бы я продолжил движение, в воздухе, скорее всего, витали бы уже мои рваные ошметки. Громоздкая и неповоротливая буханка дала мне шанс. Я снова воткнул первую и тронулся, поспешно разгоняясь, объезжая воронку от взрыва, и переходя на вторую. Еще немного разогнавшись, я беру левее и снова оттормаживаюсь. Снова хлопок, и взрыв слышен уже где-то справа. Примерная тактика и схема движения сформировалась в моей голове, я постарался сосредоточиться и даже запомнил мотив AC/DC, игравший у меня в ухе. Такими рывками и резкими остановками с поворотами я добрался до половины поля и уже не рассматривал возможность оставаться на нем навсегда. Поразительно, что делают с человеком уверенность и нажеда: мои конечности двигались слишком слаженно, как части немецкого, хорошо собранного механизма. И буханка уже не давала ни одного сбоя, тоже почувствовала эту уверенность. После четвертого взрыва поблизости я уже, практически, перестал их замечать, ехал себе по замысловатой, непредсказуемой даже для меня траектории. Через некоторое время, я сумел разглядеть въезд на лесную дорогу, продолжающуюся под надежным шатром из веток, покрытых листьями и хвоей. Заехав в безопасную зону, я не стал картинно останавливаться и глубоко вздыхать. Наверное, в основном потому, что действовал инстинкт самосохранения: я все еще боялся быть настигнутым одним из снарядов. Теперь, уже значительно медленнее, я продолжал движение по полу-разбитой лесной дороге на очумевшей от произошедшего буханке. Готов поспорить, она никогда до этого так не ездила. Бедная старенькая кобылка. Надеюсь, она была благодарна мне за то, что я раскрыл ее потенциал.

Часовой встретил меня с нескрываемым удивлением на лице.

– А мы уже и не ждали, – честно признался он – повезло тебе, никак, слабенько стреляли?

– По мне так достаточно, – ответил я без особого энтузиазма.

Пока разгружали автомобиль, я пил любезно предоставленный мне кофе из жестяной кружки и слушал указания командира развед батальона. Смысла их слушать не было: все, что он мне говорил, было написано в бумагах, загружаемых мне в машину, а если не доберется она, то я и подавно. Легкая эйфория сменилась свинцовым осознанием того, что предстоял точно такой же путь обратно. Удивительно: у меня, ни тогда, ни теперь не было и мысли отказаться. Может, это сказывалось чувство долга, осознание высшего предназначения, не знаю. Когда я ехал обратно, было в моей голове понимание какой-то, что-ли, правильности того, что я делаю. Все в первый раз в жизни стояло на своих местах: была ясная цель, абсолютно очевидные препятствия и сложно рассчитываемые шансы. Только временем и желанием проводить эти расчеты я не располагал, поэтому, только и делал все, что мог. Без длительных и душещипательных описаний своей поездки, скажу лишь, что снова преодолел весь путь, слыша еще больше взрывов по сторонам и вращая рулем, как капитан корабля вращает штурвал. В части меня встречали с радостью и ликованием. Все похлопывали меня по плечам и спине, кто-то даже обнимал. Я не был уверен, что именно радует всех меня окружающих: тот факт, что я добрался живым, то, что я доставил все необходимые данные или то, что мы, хоть каким-то способом показали врагу, что он не способен контролировать все то, на что рассчитывал. Скажем так, моя поездка перенесла несколько очков общей уверенности из корзины противника в нашу, полупустую корзинку.