Шмель

Следующая неделя прошла по привычному распорядку, снова без каких-либо всплесков, одной, плавно текущей толщей мутной, прохладной воды. На следующей неделе командир снова вызвал меня, отметив, что у меня отлично получилось выполнить задание в прошлый раз, за что мне будет сделано небольшое поощрение. Он также аккуратно поинтересовался, как я отнесусь к предложению повторить этот триумф в ближайшие дни. Я был не против, отчего полковник сразу стал активнее и все больше упоминал про всяческие поощрения. Как будто, мне было до них дело.

Через день я снова сидел за рулем знакомой буханки и смотрел стеклянными глазами перед собой, на открывающееся после узкой лесной дороги поле. Музыка снова играла в ухе, и я ее не подбирал специально. Любая вещь из тех, что мне нравятся, была к месту и положительно воздействовала на мой настрой. Мотивирующе, если можно так сказать. Я думал о людях, прыгающих с парашютом. Ведь, они сами едут к черту на рога, на аэродром, платят большие деньги за возможность подняться на самолете и прыгнуть из него с необходимым оборудованием и… в самый последний момент им нужна мотивация, для того чтобы выйти из самолета и сделать то, к чему они стремились. Это как, если бы вы шли по пустыне, изнемогая от жары, мучаясь жаждой. Увидели бы оазис вдалеке, произвели бы усилие над собой, пройдя еще пару добрых километров по раскаленному песку и… в последний момент, стоя у маленького озера, вам нужна была бы мотивация, чтобы сделать глоток. Все прошло хорошо и в этот раз. Я удачно добрался, как туда, так и обратно, доставив все необходимое и чувствуя себя еще увереннее. А вот машина явно требовала ухода. Она скрипела сильнее обычного при повседневной езде, а педали теряли даже остающуюся чувствительность. В части меня снова встречали, как героя, даже накрыли стол, и к чаю дали шоколадку и пряники. Не могу сказать, что они стоили моей жизни, но были весьма приятным к ней бонусом.

Я удивлялся сам себе, но, несмотря на факт присутствия опасности, я ждал следующего раза с нетерпением. Думаю, что этому поспособствовало то, что меня не стали отстранять от обычных обязанностей. Я все также мёл полы и улицы, что невозможно надоедало, и единственным спасением от этой наскучивающей рутины я видел поездку по тому полю. Только подумайте, риск потерять жизнь ради каких-то данных, был для меня более приемлем, нежели обыденность и сомнительная полезность обычной, физической работы. Возможно, имей я хоть какое-то количество радостей жизни, вопрос о целесообразности рисковать этой жизнью вставал бы часто и остро. Но, имея лишь тягости и лишения военной службы, не особенно переживаешь и боишься их потерять.

Гайки на моей буханке слегка подкрутили, и она, со слов мастеров, была готова к новым подвигам и путешествиям. Я доверился знающим людям, и, практически весь маршрут в ту сторону, мое средство передвижения преодолело стойко, лишь, в самом конце, заезжая крутым поворотом на лесную дорогу издав жуткий, скрежещащий звук. Я о нем почти сразу забыл, спокойно добираясь до пункта назначения, но, с волнением, вспомнил о нем, когда, на обратном пути, спустя какую-то сотню метров после выезда на поле, свободный ход руля заметно увеличился, да и ответные действия машины на мои импульсивные вращения стали заметно менее острыми. Кое-как я добрался до середины, а после рулевое колесо почти совсем отказало. Я ехал, можно сказать, по непредсказуемому маршруту, на удачу, и, перед самым заездом обратно на лесную дорогу меня резко крутануло и почти совсем развернуло. После того, как мне удалось все-таки направить свой аппарат к желанному заезду, взрыв раздался слишком близко, слишком громко и стекла разбежались вон из своих рамок, предварительно попрощавшись со мной звонким дребезгом. Кое-как автомобиль заехал-таки в лес, на дорогу и, проехав еще несколько метров остановился. Я качнулся в сторону того места, где должна была быть дверь и выпал плашмя на землю. Больше я не помню ничего до дня, когда мне в госпиталь командир, в белом халате, принес сетку апельсинов. Я провалялся на койке около месяца. Из травм у меня были лишь контузия и пара ссадин. Буханке досталось сильнее: теперь у нее отсутствовали дверь и стекла, три колеса стояли под разными углами к корпусу, а одно было идеально перпендикулярно, но находилось возле сарая, метрах в двадцати от машины.

Когда я вернулся в распоряжение части, меня вызвали к командиру, который рассказал мне, что два офицера, назначенные на выполнения моего задания вместо меня, совершали свои вылазки на стоящих на балансе части «козликах» и, к сожалению, не справились. Результаты этих неудач можно было обнаружить на том самом поле. Они представляли собой две кучки искорёженного металла, засыпанные землей и покрытые пылью с грязью. Логичным завершением этого повествования был вопрос, готов ли я снова оказать ему, части и родине неоценимую услугу. Подумав, я согласился, но с одним условием.