Шмяк

Ангва посмотрела на него. «Это Моркоу, — подумала она. — Он действительно так считает. Он не понимает, что порой сказать нечто подобное сродни оскорблению. Ей тоже тяжело? А мне хоть когда-нибудь было легко? По крайней мере, Салли не приходится прятать одежду в тайниках по всему городу! Конечно, превращаться в летучую мышь неприятно, но мы-то, хочешь не хочешь, превращаемся каждый месяц! И разве я хоть раз кому-нибудь перегрызла горло? Я охочусь на цыплят! И плачу за них вперед! У вампиров вообще бывает ПЛС?[9] Сомневаюсь! Ох, боги, луна уже давно миновала первую четверть! Я буквально чувствую, как у меня растет шерсть. Проклятые вампиры! Они поднимают столько шума вокруг того, что они, черт подери, больше не сосут кровь! Им достается все сочувствие! Даже Моркоу им симпатизирует!»

Эти мысли промелькнули в одну секунду. Ангва сказала:

— Ладно, пошли вниз. Закончим дело и уберемся оттуда.

Возле входа по-прежнему ожидала толпа, и в ней — Отто Шрик. Заметив Моркоу, он слегка пожал плечами.

Гномы стояли на посту, но, несомненно, кто-то сказал им пару слов. Они кивнули стражникам. Один из них сам открыл дверь. Очень вежливо.

Моркоу подозвал остальных поближе.

— Все, что мы скажем, будет услышано, ясно? — сказал он. — Буквально все. Поэтому будьте осторожны. И помните — они не знают, что вы видите в темноте.

Он вошел первым — туда, где стоял Мудрошлем, улыбчивый и нервный.

— Приветствую тебя, Головостук, — сказал гном.

— Э… если уж мы говорим на морпоркском, зови меня «капитан Моркоу».

— Как тебе угодно, нюхач, — ответил гном. — Подъемник ждет.

Во время спуска Моркоу спросил:

— Как он движется?

— Это все Устройства, — ответил Мудрошлем. Гордость победила волнение.

— Правда? И какие?

— Вал и Регулятор.

— Регулятор? Я о нем только слышал.

— Нам повезло. Я охотно вам покажу. Они просто незаменимы, когда готовишь еду, — болтал Мудрошлем. — А еще внизу у нас кубы разной мощности. От нюхача ничего нельзя скрывать. Мне велено показать тебе все, что ты пожелаешь увидеть, и рассказать все, что ты захочешь знать.

— Спасибо, — сказал Моркоу, и тут подъемник остановился в темноте, усеянной пятнышками света. — Насколько масштабны ваши работы?

— Этого я не могу сказать, — быстро ответил Мудрошлем. — Я не знаю. А вот и Пламен. Мне нужно вернуться наверх…

— Нет, Мудрошлем, останься с нами, пожалуйста, — произнесла тень во мраке. — Тебе тоже стоит это видеть. Добрый день, капитан Моркоу, и вы, дамы… — Ангва уловила легкое отвращение в голосе. — Пожалуйста, следуйте за мной. Прошу прощения за недостаток света. Надеюсь, ваши глаза привыкнут. Я охотно опишу вам любой предмет, которого вы коснетесь. А теперь давайте пройдем туда, где случилось это злополучное… недоразумение.

Ангва огляделась, когда их вели по коридору. Она заметила, что Моркоу вынужден был идти, слегка сгибая колени. «Головостук? Ну надо же. Ты почему-то никогда об этом не упоминал!»

Примерно каждые десять метров Пламен останавливался перед круглой дверью, неизбежно окруженной вурмами, и поворачивал колесо. Дверь со скрипом открывалась — открывалась неохотно, давая понять, какая она тяжелая. Там и сям в туннелях виднелись разные… штуки, всякие приспособления, которые свешивались со стен и явно имели какое-то назначение. Вокруг кишели вурмы. Ангва понятия не имела, для чего эти штуки нужны, но Моркоу смотрел на них с энтузиазмом и восторгом, как школьник.

— Водолазный колокол! Непромокаемые сапоги! Мистер Пламен! Я о них только слышал!

— Если не ошибаюсь, капитан, вы выросли в Медянке, где сплошь скала. Копать здесь, на сырой равнине, — все равно что вести шахту в море.

— Эти железные двери водонепроницаемые?

— О да. И воздухонепроницаемые.

— Поразительно! Я охотно побываю здесь еще разок, когда окончится это досадное разбирательство. Настоящая гномья шахта под городом! Трудно поверить!

— Несомненно, мы сумеем договориться о визите, капитан.

Моркоу за работой. Такой невинный, дружелюбный… глупый, как щенок. А потом он внезапно превращался в стальную плиту, в которую ты врезался с разбегу. Судя по запаху, Салли с интересом наблюдала за капитаном.

«Будь благоразумной, — внушала себе Ангва. — Не поддавайся на вампирьи штучки. Не верь, что ты глупая и неуклюжая. У тебя есть мозги».

Здесь, в темноте, можно было сойти с ума. Ангва поняла, что проще закрыть глаза. Если ничто ее не отвлекало, под землей нос работал лучше. Темнота помогала сосредоточиться. Ангва шла вперед с закрытыми глазами, и в сознании танцевали пятна цвета. Впрочем, если бы не запах Салли, она бы учуяла гораздо больше. Но проклятая вампирья вонь отравляла все вокруг. «Держись, не начинай об этом думать, не позволяй себе об этом думать, держись, ты неправа…»

В углу следующего помещения, довольно просторного, на полу виднелись какие-то слабые очертания. Они походили на контур. Меловой контур.

Сияющий меловой контур.