Шмотки

Если твое сердце ранено женщиной, следует удалиться туда, где ей тебя не достать; туда, где стены, люди, рестораны, канапе, кровати, бутылки бордо и спагетти, слова и запахи не будут твердить тебе о ней; туда, где язык, краски, часы суток, ритмы и рифмы совсем иные; нужно уехать как можно дальше, хоть на Луну, если это возможно, и там, вдали от привычных путей, от драгоценных воспоминаний, запечатлеть в себе внешний мир, чтобы в итоге измениться. Не надо читать книги, что ты открывал, когда вы любили друг друга, избавься даже от газет, ведь любая твоя привычка влечет тебя к ней!

– Но в какой-нибудь Лапонии неба почти то же, что и в Париже, – голубое, чуть светлее, чуть темнее, но то же небо.

 Не поднимай голову, влюбленным вовсе не следует смотреть вверх. Я говорю тебе все это, потому что знаю, что такое боль, она оседает на твои согнутые плечи, на повешенный нос, на волочащуюся походку. Она здесь, эта шлюха, ввинтившаяся в твое тело мыслителя, который не в состоянии мыслить достаточно ясно, чтобы отбросить ее, в тело, пораженное страданием, так как частицы этой женщины, причинившей тебе боль, все еще здесь. Мне ведомы пути любовного страдания, я тоже хаживала ими и могу объяснить тебе: это вечный маршрут, каждый полагает его единственным и неповторимым, но на самом деле он ужасающе банален. Все познают одни и те же чувства, ту же фрустрацию, тот же бунт: Курбе, Оскар Уайльд, Клод Франсуа, квартет «Битлз», торговец из овощной лавочки. У всех одно и то же! Впрочем, страдание ведет лишь к бегству от людей, быть может это путь к литературе.

– Уже неплохо.

– Чушь! Когда-нибудь морщины станут воспоминанием, а боль – жизненным опытом. Самое скверное во всех этих историях то, что ни опыт (я сужу по себе), ни понимание (это о тебе) не препятствуют появлению новых ожогов, и все начинается сначала. Так, может, стоит объединиться?

– Ты что, снова тонешь?

– Быть может... Я обедала у снобов в Ламорлэ и встретила там одного профессора, это врач по прозвищу Бог, вот он-то, я чувствую, способен заставить меня страдать; меня интригует эта странная тяга к тому, что может причинить страдание. С тех пор как мы встретились, во мне появилось нечто странное. Смотри, как я вырядилась, пожалуй, для меня это плохой признак.

– И правда, никогда не видал тебя в таком прикиде, это что – что-то вроде леггинсов?

– Да не вроде, именно леггинсы, так и есть.

– Выглядит непринужденно!

– Браво! А ты не безнадежен, мог бы писать для журнала «Мадам Фигаро».

– Издеваешься?

- Нет, я хочу помочь тебе выиграть время, объяснить все вкратце, потому что ни в одной из твоих книг этого нет, ведь правда же? Иначе это отнимет у тебя три года – обычно таков контракт.

– Три года?

– Да, именно три! Я приняла это решение, когда увидела, как ты едва тащишься со своим свисающим с шеи шарфом. Все началось двадцать четвертого декабря, тогда вам пришлось расстаться. С тех пор я поняла, что с каждым днем ты выглядишь все хуже, однажды вечером ты возвращался уж не знаю из какого мысленного путешествия, и мы вместе поднимались в лифте, ты даже не придержал передо мной дверь, и мне здорово досталось, а ты даже ухом не повел, настолько погрузился в свои мысли. Несколько дней я поджидала тебя с пакетом для мусора цвета морской волны у Гренадинских островов, я пыталась инсценировать случайную встречу и, быть может, чуть-чуть поддержать тебя. Но с тех пор как я познакомилась с Богом, мне вряд ли удастся оказать тебе поддержку.

– Жаль.

– Давай без ложной галантности – ничего тебе не жаль. Если однажды ночью я приду тебе на помощь, то только потому, что такая уж у меня натура, но это не значит, что я тебя полюблю. Как ты думаешь, может, нам стоит подружиться? Я бы гордилась, что у меня есть друг философ.

– Ты напомнила мне о Маленьком Принце, приручившем Лиса. Может ли мужчина приручить женщину, не укротив ее?

– Что ты хочешь этим сказать?

– Это вопрос вопросов: могут ли мужчина и женщина стать друзьями, если они никогда не были любовниками?

– Давай утвердим дружбу между мужчиной и женщиной, скрепленную сном! Мы не занимались с тобой любовью, твое сердце занято, мое – тянется к другому, это ни с чем не согласуется, ну и ладно, попробуем спать вместе. Разве сон в каком-то смысле не является чем-то еще более интимным, чем любовь?

– Мне очень хочется спать с тобой.

– Но я буду спать в леггинсах.

– А мне придется в футболке и кальсонах, обычно я сплю голышом, и пижамы у меня нет.

– Будем держаться вместе. В конце концов ты не станешь незнакомцем номер десять, и так даже лучше.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Объясню завтра утром. А тем временем я научу тебя, как нужно спать с девушкой. Умеешь?

– Нужно взять ее за руку?