Шницелиада (СИ)

Щитт встал, обнял (!) папу, которая в ответ крепко прижала его к груди (!!) и чмокнула в щёку (!!!), после чего, не глядя на Лиару и не прощаясь вышел. Проклятый Шницель снова её переиграл.

***

Во рту был привкус немытого кроганского болта. Не то что бы герой-ксенофил когда либо пробовал сие экзотическое угощение, но в его воображении испытываемое им духовное состояние ассоциировалось исключительно с нежелательными сексуальными извращениями. Асари смачно испражнилась прямо в душу, а он, как дурак, устроил воссоединение семьи, пусть и утешал себя повторяя, что доброе дело было сделано исключительно ради Карны. Причём в глубине груди елозил мерзкий червячок, нашёптывающий, «а, что если и Этита такая же?» Надоест ей человек-кроганозаменитель и всё, пошёл в лазурь, быдло.

В принципе, уже можно было и нажраться. У Стаса точно была бутылка Русского Стандарта в морозилке. У Лешего тоже, но в отличие от молодёжи, генерал не будет лезть душу. Решено — зайти домой, сварить пельменей, вытребовать у родственника бутылку, нализаться и забыть про асари. Составив план действий, отставной военный решительным шагом преодолел расстояние от лифта до квартиры, после чего открыл дверь, вошёл внутрь, отстегнул кобуру, положил оружие в сейф, что прятался в одёжном шкафу на левой стороне от входа, и сменил ботинки на тапки. Он стянул носки, втянул носом воздух, брезгливо поморщился, швырнул носки в корзину для стирки в том же шкафу, вытер руку о бедро, принюхался снова и замер.

Пахло едой. Еда — любимые пельмени с маслом и специями, стояла на столе. За столом были стулья, на котором расположилась мелкая кварианка… одетая в розовый скафандр с кошачьими ушками!

— Ня! — выдала Лем, после чего Щитту оставалось только ущипнуть себя, проверяя не сон ли это. Что он и проделал с совершенно охреневшим выражением лица. — Я правильно сказала? — поинтересовалась она, явно лыбясь под шлемом и наслаждаясь произведённым эффектом.

— Лем Кона Нар Райя, что это? — спросил человек.

— Ужин, — ответила кандидат на звание Капитана Очевидности, — мой руки и садись кушать. Я, конечно, каждый день гоняю стерилизатор, но микробы в твоей квартире неистребимы.

— Ага, — Шницель на автопилоте сходил в санузел, вернулся и сел за стол, — что празднуем?

— Возвращение капитана Щитта из мёртвых.

— Чего? — страдалец чуть не уронил пельмень на стол, но вовремя поймал и прожевал его, после чего облизал, а затем вытер салфеткой руку.

— Того, — инженер направила указующий перст на собеседника, что с её трёхпалой рукой выглядело довольно странно. Зато палец был толстый, ядрёный. — Со встречи ты пришёл будто с похорон. В Вечность шёл, как на расстрел, хотя обычно тебя от кормящего матриарха не отдерёшь. Не знаю, кто такая эта Т’Сони, — мясистый перст в перчатке поднялся вверх и застыл около головы, — и чего она тебе наговорила, но пошла она в жопу. Тали’Зора меня просила о тебе позаботиться и Флот друзей в беде не бросает. Вот, — последнее подчеркнул несильный удар девичьего кулачка по столу.

— Ну, ты моё чудо в скафандре, — усмехнулся человек, — спасибо вам обеим.

Он ел пельмени, а кварианка рассказывала школьные истории. Про высоко-технологические шпаргалки, которые палили не менее продвинутые учителя. Про то, как один особо одарённый индивид подделал аварийный ревун, чтобы саботировать экзамены, и чуть не вылетел в изгнание, когда его рассекретили. Про романтическую пару в девятом классе, которые решили поцеловаться, а потом неделю ходили с жутким бронхитом… После еды девушка даже собрала тарелки и отправила их в мойщик, а затем отправила Шницеля в спальню, потопав за ним следом.

— Ээ, Лем, — замялся Алекс, обнаружив за собой «хвост,» — я, признаюсь, в своё время действительно сох по Лиаре, но тут другое… Меня этим способом лечить не надо…

— Отставить пошлости, — хихикнула инженер, — я мордой к окну, ты мордой к двери и спать. Асари своей скажешь, что она дура, и я ей сортир хакну, если будет дальше настроение портить.

— Лемыч, — пробормотал Щитт, засыпая, — спасибо ещё раз. Этот мир стоит…

А утром не болела голова… Вот, что сон животворящий делает, вкупе с воздержанием от алкоголизма. Рядом, свернувшись клубочком, сопел розовый скафандрик. Зрелище до сих пор вызывало когнитивный диссонанс, особенно — кошачьи ушки, которые, между прочим, ещё и непроизвольно дёргались, ведомые неведомым алгоритмом. «Хотя бы хвост не приделала,» подумал Щитт, а то, не дай Ктулху, пришлось бы записываться в ксено-педофилы. А с другой стороны, возраст согласия, как раз семнадцать… Что-то его куда-то не туда занесло.