ШОА. Ядовитая триада

Американский писатель Говард Фаст сказал о расовом учении: "Нет теории слишком глупой или злобной, чтобы её не проглотило общество. ...поражаешься, когда видишь, сколько писателей XIX века от Джека Лондона до Киплинга впадали в ту же глупость, не замечая хотя бы такого факта, как то, что на санскрите - самом древнем арийском языке говорили миллионы темнокожих" [28, 306].

А израильский учёный Цви Бахрах заметил, что если по Фихте и Гердеру немецкий язык делает человека арийцем, то "людей других национальностей, включая евреев, свободно владеющих немецким, следует считать добрыми немцами" [54, 52].

В самый раз процитировать Гитлера, доверительно сообщившего собеседнику в откровенном разговоре: "Какое счастье для правителей, что люди не мыслят". И он же: "Я знаю не хуже интеллигентов, этих великих умников, что с научной точки зрения никакой расы в природе не существует. Но нельзя успешно культивировать породу, не прибегая к понятию "раса". А я как политик нуждаюсь в понятии, которое позволило бы мне разрушить существующий строй, создать новый режим и подвести под него идейную базу" [цит. по 54, 89].

Став расовым, антисемитизм оформился окончательно. Древний ксенофоб еврея-чужака может допустить на свой порог, если он полезен или симпатичен ("Хоть еврей, но хороший человек"). Средневековый юдофоб потерпит еврея даже в гостиной, пусть лишь примет религию хозяина: подладился чужак, стал сколько-то своим. В обоих случаях убивать необязательно. Для современного расового антисемита еврей - неизменно враждебное существо, его кровь несёт в себе неистребимые гены Зла, его надо только уничтожить.

А поскольку ядовитая та кровь переходит по наследству, следует истребить детей, внуков, правнуков, полукровок, четвертькровок - всех носителей страшной заразы.

Германии расистский миф пришёлся как никому другому. Издавна сидело в немецком сознании: древние германцы - не испорченные античной цивилизацией лесные жители, воины, арийцы, могучие и детски-прямодушные, простые, как дубина. С конца средневековья англичане гордились своим общественным устройством, либерализмом, государством. Немцам, жителям лоскутной страны, гордиться было нечем, кроме легендарного прошлого, кроме "корней" и "почвы" (важнейшие понятия немецкого романтизма). Когда же немцы одолели беспорядок удельных владений и "железный канцлер" Бисмарк сделал их, наконец, империей, - романтический дух превосходства ещё более укрепился сознанием собственной силы, добротности, дисциплины, ума - всё наличествовало в Германии, великой державе Европы. Немцев не надо было привораживать к идее их расового превосходства, они нуждались только в напоминании.

Миллионы немецких крестьян, хлынув за благами капитализма в города, разменяли привычную надёжность сельской жизни и дедовских обычаев на шум и дым города, где опорой их обескураженного духа стали патриотические заклинания, замешенные на поэтике тевтонских мифов. Толпами этих свежеиспечённых пролетариев и мелких буржуа творилась новая германская нация.