ШОА. Ядовитая триада

Великая русская литература девятнадцатого столетия. Её еврейская мелодия началась с юдофоба Державина, который Пушкина "в гроб сходя, благословил", с самого Пушкина - "солнца нашей поэзии", включила в себя яркообразные картины разудалого убийства евреев у Гоголя, тургеневского жадного жида-шпиона, вздохи-размышления Достоевского о вреде евреев для России - и докатилась до начала двадцатого столетия, до того журналиста, который в 1913 г., когда гремело лживое обвинение киевского еврея Бейлиса в ритуальном убийстве, писал в газете "Русское слово": "Жидов надо поставить искусственно в такие условия, чтобы они постоянно вымирали". Гитлеру тогда было только 24 года - политический несмышлёныш.

Сколько авторов русских ни перебирать - нет сердечней, точней, звонче, умнее Пушкина. Нечеловеческой, необъяснимой силы слово. Какой мощи агитатор рисовал Жида-отравителя в "Скупом рыцаре"! Это там он выразил представление о еврее: "Проклятый жид, почтенный Соломон". Читатель, однако, почерпнёт у классика только "проклятый жид".

Гоголь Николай Васильевич, другой русский гений. В 1834 г. герой его "Записок сумасшедшего" в дневнике под горячечной датой "Мартобря 86 числа. Между днем и ночью" записал вдруг: "Уже, говорят, во Франции большая часть народа признает веру Магомета". На 200 лет наперёд заглянул. Божественное озарение? Как Божий дар заметить в "Мёртвых душах": "Заснул сильно... как спят одни только те счастливцы, которые не ведают ни геморроя, ни блох, ни слишком сильных умственных способностей". И с похожей весёлой игрой слов то же гоголевское перо рисует еврейский погром: "Бедные сыны Израиля, растерявши все присутствие своего и без того мелкого духа, прятались в пустых горелочных бочках, в печках и даже заползывали под юбки своих жидовок; но козаки везде их находили... Жидов расхватали по рукам и начали швырять в волны. Жалобный крик раздался со всех сторон, но суровые запорожцы только смеялись, видя, как жидовские ноги в башмаках и чулках болтались на воздухе" (Н. Гоголь. "Тарас Бульба").