«Шоа» во Львове

Наши соседи-поляки — братья Желязны принадлежали, о чем я уже упоминал, к львовскому уголовному миру. Братья потеряли отца, кондуктора трамвая, который погиб на работе в транспортной аварии. Магистрат, которому принадлежал городской трамвай, оплачивал осиротевшей семье из пяти душ довольно большую пенсию. Екатерина Желязна этими деньгами начала топить в алкоголе горе вдовы, а ее дети росли согласно поговорки — как сорняк возле дороги. Девушка Гелена выросла добропорядочной и, выйдя замуж, быстро покинула братьев. Воспитание буйных, непослушных ребят без бдительного отцовского глаза мамой-пьяницей дало заранее известные результаты. Самый меньший брат Сташек стал мелким воришкой. Средний — Роман стал опасным профессиональным преступником. Старший — Владек, которого отец успел отдать к мастеру в обучение, хоть и выучился на квалифицированного слесаря, тоже не сторонился преступной среды. По заказу дружков Романа Владек Желязны изготавливал воровские принадлежности: всякого рода хитроумные отмычки, которые на уголовном жаргоне называли «вытрихив (отмычки — пол.)». Говорили, что заказать отмычки к нему приезжали даже из Кракова и Варшавы.

На фабрике, где работал Владек, ценили его золотые руки, но сам Владек не ценил свою работу. Часто прогуливал как по своей, так и чужой воле. За мастерски сделанные высококлассные воровские изделия ему не один раз приходилось хлебать тюремный суп. Находился он каждый раз под следствием из-за отсутствия прямых доказательств и благодаря своему упрямству недолго — месяц-два, самое дольше — полгода. Со временем Владек стал во львовских тюрьмах известной персоной. Один раз директор тюрьмы Бригидки попросил его открыть в кабинете сейф, у которого сломался ключ. Штатный тюремный слесарь ничего с ним не мог сделать. Через каких-то полчаса непокорный сейф приветливо открылся перед Владеком.

Любимым местом времяпровождения братьев Желязны был расположенный рядом с нашим домом знаменитый во Львове кабак, о котором любили пописывать бульварные газеты. Об этом кабаке даже сложили популярную песенку:

Там на розі на Янівській,
При вулиці Клепарівській,
Там ся добре пиво п'є,
Там ся добре в морду б'є.[4]

Городской фольклор Львова создавался на основе польской лексики и украинской фонетики. В транскрипционной записи следующий куплет этой песенки имел такой вид:

Там сі сходзі панна Франя
І та спухла кшива Маня,
Там батярув пельна сіць,
Там сі бедзі бровар піць![5]

В кабаке, о чем поется в песенке, собирались крутые ребята, воры, проститутки и иные полукриминальные элементы со всего Клепарова, чтобы выпить пива и послушать музыку. Львовяне, независимо от социального положения, отличались музыкальностью и любили оркестровую музыку. Модным «шлягером» тогда было такое танго:

Трамвай за трамваєм,
За трамваєм трамвай,
А за тим трамваєм —
Єще єден трамвай!
Трамвай відїз'джає
Дівчинонька плаче.
Бувай ми здоровий
Мій милий козаче.[6]

Неподалеку от распивочной, вверх по Клепаровской, находился, и ныне находится, широко известный львовский пивзавод. Ежедневно свежее пиво привозили из пивзавода в кабачок на специальной широкой платформе, которую не торопясь тянули похожие на слонов кони, могучие тяжеловозы голландской породы. Хозяином кабачка был, как водится, еврей. Евреи нашего дома туда не частили и, вообще, евреи, известно, в те времена по забегаловкам не шастали. Но были исключения. Друг братьев Желязных, еврей Биндер, который тоже промышлял воровством, бывал там частенько. Высокий, широкоплечий Биндер, где бы не появлялся, становился душой компании. Он знал немеряно анекдотов, в частности еврейских. Как-то Биндер рассказал новый политический анекдот, который я потом слышал в различных вариантах. В анекдоте спрашивают: «Как сейчас молятся львовские евреи?». Подставляя из осторожности под местоимения слова «советы», «поляки», «Гитлер», львовские евреи молятся: «Чтобы те себе ушли! Чтобы другие не вернулись! Чтоб он сам не пришел! Чтобы мы тут остались!». Из анекдота выходило, что самое лучшее оставаться евреям наедине с коренным этносом.