Шок и трепет. Война в Ираке

Несмотря на бурю и грязь, льющуюся с неба, и на все знаки и предостережения Аллаха, бомбы и ракеты продолжают сыпаться на город. Даже не понятно, как они могут найти цель. Боюсь, что мы теперь будем пассивно участвовать в этой войне по принципу: на кого Бог пошлет. Разрывы бомб и ракет, словно дальние, ближние, опять дальние и снова ближние раскаты грома.

Ах мама, мама, что мы будем делать, когда пройдут песчаные дожди…

26 марта

В пять утра разбомбили телерадиоцентр, прямо напротив гостиницы «Эль-Мансур». В этой гостинице до сих пор живут Ваня Коновалов и его два пуленепробиваемых отморозка с ТВС. Каждый день они снимают крупный план бомбежек (из нашей гостиницы только общий, но ужасу хватает вполне). Моя жена видит это на ТВС и сходит с ума.

У них там не осталось ни одного целого стекла. По-моему, нет света и воды, а они продолжают снимать и пугать московских женщин и детей. Надеюсь, сегодня они переедут к нам.

Итак, телерадиоцентр горит. Теперь песни и кричалки про Саддама и сюжеты про него, принимающего парады и целующего детей в прошлой жизни, можно будет смотреть только по одному каналу. Два отключились. Третий работает, но качеством картинки напоминает фильм «Прибытие поезда» братьев Люмьер.

В 11:30 две ракеты упали на жилой квартал на улице аль Шааб. Мы находимся в машине. Ахмед внимательно слушает местное радио и переводит все новости. Благодаря ему мы узнаем об этом одними из первых и спешим на место трагедии.

Картина ужасная. Ракеты (бомбы?) упали прямо на проезжую часть улицы, рядом с тротуаром. Рядом магазинчики, ресторан-забегаловка, автосервис, жилые дома. Народу много. Погибло человек пятнадцать. Десятки раненых. Все мирные жители. Люди вытаскивают из развороченного ресторана убитых и раненых, оторванные руки и ноги. Под ногами лужи крови, быстро смешивающиеся с желтой грязевой жижей. На улице дымится с десяток искореженных скелетов машин.

Толпа кричит: «Смерть Бушу!»

Да, здесь ему лучше не появляться. Здесь его точно с цветами не встретят.

Какой-то человек с лицом сумасшедшего потрясает огромным портретом главного шиитского святого, выполненным в стиле раннего Пиросмани, и воет в такт своим конвульсивным движениям.

Я провожу несколько часов с семьей Али Рахима (жена и двое детей) в доме его брата. Квартира Али была на втором этаже прямо над рестораном. В его семье все остались живы, но пережили самые ужасные мгновения, пережили кошмар, который теперь будет преследовать их всю жизнь.

Я задаю и задаю вопросы. Пытаюсь не упустить ни одной мелочи. Где они были, когда это случилось, что ели, что смотрели по телевизору, где стоял диван, где было окно. Я буду задавать вопросы, пока меня не выгонят. Но меня никто не гонит. Они говорят и говорят. Им надо выговориться.

Ухожу от них через три часа.

На месте трагедии трагедия продолжается. Народу стало еще больше. Мохамед Шумар оплакивает своего убитого брата. «Верят ли американцы в Бога? — спрашивает он. И сам отвечает. — Нет, не верят. У них нет Бога!»

Сирены больше не звучат. Нет смысла. Бомбы и ракеты падают в любое время. Днем и ночью. И в дождь, и в бурю. Американские самолеты висят над городом. И им не мешают нефтяные костры и оранжево-желтый туман, сменяющийся грязевым ливнем.

По улице мимо нас проезжает микроавтобус с некрашенным, похожим на длинный ящик гробом, неряшливо привязанным разного цвета и калибра веревками к ржавому багажнику на крыше. Дождь кончился. Окна автобуса открыты. Автобус битком набит женщинами в черном. Все они что-то кричат в окна. Кричат как резаные.

По слухам, американские передовые части уже в 80 километрах от города. Штурм Багдада может начаться в любой момент. И сегодняшний кошмар покажется пустяком…

Мазин Самарай, политолог из Багдадского университета: «Америка делает ошибку за ошибкой. Они обесценили саму идею борьбы демократии с диктатурой. Они проливают кровь невинных. Они говорят, что хотят спасти иракский народ, а сами убивают его».

Ахмед работал фантастически. С Мундером я бы не сделал и трети того, что мне удалось сегодня. Мундер бы сказал: «У людей горе. Мы не можем их беспокоить». Мундер так и не понял, что работа журналиста заключается в том, чтобы беспокоить всех, везде и всегда. Иначе надо было идти в монахи.

Глава 10 Гром среди песчаной бури

Сначала поднялся ветер. Финиковые пальмы зашумели, как тополя или березы. Потом свет стал желтым и тусклым, как в тюремном коридоре. Потом с неба посыпался песок. Ветер был столь сильным, что было не понять: то ли он поднимал песок с земли, то ли разбрасывал песок, льющийся с неба. Песок падал и падал, взлетал и взлетал. Казалось, к утру он засыплет город, а «умные» бомбы и ракеты не найдут цели и улетят обратно…