ШОК-Н-ШОУ

Она плохо помнила, что и как происходило в те три-четыре минуты, когда она пела. И что чувствовала в это время, напрочь забыла. В памяти осталось другое — пронзительные, удивленные глаза Барчука (непостижимым образом она решилась взглянуть на него по окончании выступления) и звенящая тишина вокруг, словно кто-то могущественный вдруг изъял из мира все звуки. А скорее всего, она просто оглохла на несколько минут от чрезмерного волнения. Но что бы там ни было, оказалось, что чудеса, вопреки всему, бывают. Ее и Ежика пригласили в город Санкт-Петербург для участия во втором туре прослушивания. А вот Галка… Галку было жалко. Она резко спала с лица, утратила свою обычную энергию, а на лучшую подругу посматривала с ревнивым, завистливым упреком. Глория чувствовала себя ужасно. Потому что, в отличие от подруги, в Санкт-Петербург она совсем не рвалась. Во-первых, она училась на подготовительных курсах педагогического училища и бросать их не хотела. Потому что твердо решила стать учительницей начальных классов. Ей это интересно, малышей она любит, учителя в школе говорили, что у нее призвание к этому есть. А во-вторых, на кого она бабушку оставит? Ведь бабушке даже корову трудно доить, не говоря уже о других хозяйственных хлопотах. Разве сможет бабуля дров наколоть и в поленницу сложить? А сено, а куры, а грядки с клубникой, а маленькое картофельное поле возле водокачки?… Взять все это и бросить? Взвалить на плечи пожилой женщине? Невозможно. Галка обо всем этом знала. Приходя к Глории, она то и дело переводила разговор на предстоящую поездку. Вернее, на поездку, которой не суждено осуществиться.

— Вот ведь как получается… — вкрадчиво-задумчиво начинала она. — Тебе в Питер путь открыт, но ты не можешь этим воспользоваться. Мне там делать нечего, но и здесь меня ничего не держит. Скажи, пожалуйста, что же это за непруха такая? Или кто-то там, на небесах, специально над нами измывается? А может быть, Бог вообще никакого отношения к справедливости не имеет? Нисколечко?

Глория, которая не любила кощунственных разговоров о небесах и Боге, сердито мотала головой.

— Тебе, Галка, просто не повезло в данный, конкретный момент, — отвечала она. — Жизнь на этом конкурсе не закончилась. А надо мной никто не измывается. Моя судьба давно предрешена. Жить я буду здесь, учиться, потом работать. Ни в какие артистки я не рвусь. Поэтому все нормально. Справедливо вполне…

— Как же, — бурчала подруга. — А ты точно не собираешься ехать?

— Ну, ты же знаешь, что я не могу, — теряла терпение Глория. — И не хочу.

Однажды после такого или примерно такого разговора, у Галки вдруг странно заблестели глаза. Так они у нее блестели, когда ей какая-нибудь стоящая мысль в голову приходила.

— Послушай, Лорка, — тоном заговорщика проговорила она. — А вот с билетом и с командировочными, которые тебе на счет положили, ты что собираешься делать?

— Ой, мамочка! — воскликнула Глория. — Я ведь и забыла совсем, а ты не напоминаешь. Им же письмо написать надо. И деньги с билетом отослать. Только я не знаю, какой у них адрес.

— Адрес в Интернете узнать можно, — подруга небрежно махнула рукой. — Но не в этом дело… Послушай, может… ты только не кричи раньше времени, ладно?… может, я этим билетом воспользуюсь?

— Он же именной… — растерянно ответила Глория, с ужасом понимая, что Галку теперь никакая сила не остановит, коли ее идея безумная посетила. А какая идея — кошке ясно.

— Да ну, ерунда! — воскликнула Галка. — Меня Маринка-проводница не посадит, что ли? А ревизоры, если и объявятся, то вряд ли в документ таращиться будут. Разве что на оригинал заглядятся.

— А дальше что? — упавшим тоном спросила Глория. — Мне ж за этот билет расплачиваться придется.

— Да ты не поняла! — раздраженно проговорила подруга. — Я как бы за тебя во втором туре участвовать буду. Под твоим именем.

— Хочешь сказать, что они подмены не заметят? — покачала головой Глория. — Совершенно нелепая авантюра…

— Я так не думаю, — твердо сказала Галка. — Ты знаешь, сколько людей отобрали во второй тур? Пятьсот восемьдесят. По телевизору объявляли. И это еще не конец — они сейчас по Дальнему Востоку ездят.

Убедить-то Галка ее убедила. Она вообще Глорию легко уламывала на всякие авантюры. Да только из-за этого еще хуже получилось. И для Галки, и для Глории. Ей потом Барчук рассказывал, когда на очередном кофе-брейке лишнюю порцию коньяка выпил. «Ты, девочка, не понимаешь многих тонкостей бытия, — растягивая в своей манере слова, говорил он. — Весь этот праздник жизни — сумасшедшая лотерея с одним выигрышным билетом… в один конец, хе… Но ты билета не тащила. Поэтому выиграть не могла по определению. А знаешь, как вышло? Если бы ты меня не задела своим отказом, я бы на принцип не попер. И за тебя в жюри не бился бы. И сидела бы ты спокойно в своей деревне — детей учила арифметике и корову доила».