Шокирующая живопись

Злую шутку с голландскими любителями цветов сыграл тот факт, что тюльпаны – товар сезонный и бойкая торговля декоративными растениями шла только в теплые месяцы. И поскольку раздутый спрос многократно превышал предложение, это привело к торговле не только цветами, но и луковицами еще не выросших тюльпанов, и даже просто «бумажными» контрактами на будущие цветы. Стала стремительно прогрессировать торговля будущими обязательствами за еще не выросшие тюльпаны – так появились фьючерсы, один из основных механизмов всех финансовых учреждений мира до сих пор. Известно острое высказывание современника о биржевой тюльпаномании 1636 года: «Дворянин покупает тюльпаны у трубочиста на 2000 флоринов и сразу продает их крестьянину, при этом ни дворянин, ни трубочист, ни крестьянин не имеют луковиц тюльпанов и иметь их не стремятся. Так покупается и продается больше тюльпанов, чем их может вырастить земля Голландии».

Ян ван Гойен

Ветряная мельница. 1642

А что же наш художник? Естественно, он не мог пройти мимо таких событий и стал одной из многочисленных жертв тюльпанной лихорадки. Ван Гойен решил сыграть на «тюльпанной бирже» и купил у бургомистра Гааги десять драгоценных луковиц. Заплатил за них огромную сумму в 1900 гульденов, столько стоили приблизительно десять его пейзажей. Но и этого было недостаточно, тогда наш азартный живописец отдал за вожделенные цветы принадлежащую ему картину своего именитого коллеги Рейсдала, а когда и эта цена не устроила градоначальника, ван Гойен заключил настоящий фьючерсный контракт – принял обязательство в будущем написать для мэрии Гааги картину с видом города. Так тюльпаны, фьючерсы и живопись оказались участниками этой истории.

А чем же все завершилось? Как нетрудно предположить, искусственно раздутая тюльпанная биржа рухнула, уже в феврале 1637 года цены на ничем не подтвержденные сделки упали, волна разорений прокатилась по всей стране. Ян ван Гойен также прогорел, потеряв все свои сбережения. Но его оптимистичный настрой не позволял ему унывать, он с новыми силами принялся работать, за мольбертом и не только, создал еще сотни замечательных картин, но больших капиталов так и не нажил. А обязательство перед бургомистром исполнил, чуть позже написал наполненный влажным воздухом «Вид Гааги» 1639 года, который остался в назидание потомкам как напоминание о человеческом тщеславии и алчности. И, видимо, этот пейзаж пришелся по нраву гаагскому истеблишменту, так как через несколько лет пейзажист получил роскошный заказ от принца Оранского на создание масштабной панорамы Гааги, который частично закрыл долги ван Гойена. Монументальное четырехметровое произведение и сейчас украшает стены Исторического музея Гааги.

История восьмая Русская баронесса из Асконы

Марианна Веревкина

Многие туристы, путешествующие по Швейцарии, бывают приятно удивлены, когда в маленьком курортном городке Аскона на берегу озера Маджоре они находят Музей современного искусства с очень качественной коллекцией картин именитых мастеров ХХ века. «Как оказались здесь такие работы?» – спрашивают приезжие любители искусства. И тогда асконцы с удовольствием рассказывают туристам про «баронессу фон Веревкин» и про ее удивительный жизненный путь.

Русская баронесса из Асконы – это очень талантливая русская художница Марианна Веревкина, имя которой более известно за пределами отечества, поскольку трагическая история ХХ столетия разлучила ее с Россией, где она родилась и взрослела, где она стала художницей. Марианна родилась в семье, где дед был губернатором Тульской губернии, отец – генералом, героем Крымской кампании, а мать писала иконы и издавала детские книги. Девочка могла свободно выбирать себе любой род занятий, к 14 годам она избрала живопись. Через несколько лет отца назначили комендантом Петропавловской крепости, и семья после череды переездов смогла обосноваться в столице. Здесь Марианна сняла себе просторную мастерскую и стала брать уроки у самого Репина. Илья Ефимович высоко ценил ее талант, смелую работу с красками и уверенный рисунок.

Мастерская Веревкиной стала центром общения молодых художников, они активно дискутировали о новаторстве и поисках в искусстве. Марианна уже в те годы обладала обширными познаниями в истории и теории искусства, она много путешествовала и размышляла о современных художественных процессах, постепенно отдаляясь от реалистического искусства передвижников, которыми тогда было увлечено русское общество. Игорь Грабарь писал о Веревкиной в своих мемуарах: «Блестяще владея иностранными языками и не стесняясь в средствах, она выписывала все новейшие издания по искусству и просвещала нас, мало по этой части искушенных, читая нам вслух выдержки из последних новинок по литературе об искусстве. Здесь я впервые услыхал имена Эдуарда Мане, Клода Моне, Ренуара, Дега, Уистлера…»