Шоколад

— На этой неделе кюре Рейно несколько раз приходил в школу, — уведомила она меня. — Чтобы поговорить с детьми о Пасхе, объяснить значение этого религиозного праздника и так далее.

Я кивком дала понять, что внимательно слушаю. Жо-лин участливо улыбнулась мне.

— Видите ли, Анук… — опять смущенный взгляд в сторону моей дочери, — не скажу, что это хулиганство, но она задает очень странные вопросы. — Она скривила губы в неодобрительной усмешке и повторила: — Очень странные.

— Ну, моя дочь всегда отличалась пытливым умом, — беззаботно отвечала я. — Уверена, вы и сами поощряете дух любознательности в ваших учениках. И потом, — озорно добавила я, — не хотите же вы сказать, что месье Рейно настолько несведущ в отдельных областях, что не способен ответить на вопрос ребенка.

Глупо улыбаясь, Жолин заверила меня в обратном.

— Но своими вопросами она расстраивает остальных детей, мадам, — строго сказала она.

— Вот как?

— Анук убеждает их, что Пасха на самом деле вовсе не христианский праздник и что Господь наш… — она помедлила в замешательстве, — что предание о воскресении Христа позаимствовано из более древних сказаний о каком-то боге урожая. О каком-то божестве плодородия языческих времен. — Она выдавила ледяной смешок.

— Да. — Я провела рукой по кудряшкам дочери. — Она у нас начитанная девочка, правда, Нану?

— Я только спросила про Остару, — без тени смущения объяснила Анук. — Кюре Рейно говорит, что в честь ее праздники давно уже не устраивают, а я сказала, что мы устраиваем.

Я прикрыла ладонью рот, пряча улыбку.

— Думаю, он просто не понял тебя, солнышко. Наверно, не стоит мучить его вопросами, если они его так огорчают.

— Они огорчают детей, мадам, — указала Жолин.

— Вовсе нет, — возразила Анук. — Жанно говорит, что на праздник мы должны развести костер, зажечь красные и белые свечи и все такое. Жанно говорит…

— Жанно говорит слишком много, — перебила ее Каролина.

— Должно быть, весь в маму, — заметила я.

Жолин приняла оскорбленный вид.

— Вы, я вижу, не очень-то обеспокоены поведением дочери, — сказала она, чуть приглушив свою улыбку.

— Я не вижу причин для беспокойства, — невозмутимо отвечала я, пожимая плечами. — Если я вас правильно поняла, моя дочь просто участвует в обсуждениях, устраиваемых в классе.

— Есть темы, которые не подлежат обсуждению, — вспылила Каро, и я на мгновение под лоском благовоспитанности узрела в ней ее мать, властную и деспотичную. Я даже прониклась к ней симпатией за то, что она проявила характер. — Некоторые вещи должно принимать на веру, и, если бы ваш ребенок воспитывался по законам морали… — Она смущенно прикусила язык. — Впрочем, я не собираюсь читать вам лекцию о воспитании детей, — сухо закончила она.

— Это радует, — с улыбкой сказала я. — Мне не хотелось бы ссориться с вами.

Обе женщины смотрели на меня с выражением обескураженности и неприязни.

— Вы уверены, что не хотите выпить шоколаду?

Каро скользнула тоскливым взглядом по полкам с пралине, трюфелями, миндальным печеньем, нугой, эклерами, вафлями в шоколаде, вишнями с ликером и засахаренным миндалем.

— Удивительно, как у вашего ребенка еще не сгнили зубы, — съязвила она.

Анук обнажила в улыбке оскорбительно здоровые зубы. Их белизна, должно быть, вызвала у Каро еще большее раздражение.

— Мы впустую тратим время, — холодно заметила она Жолин.

Я промолчала, Ру подавил смешок. На кухне у Жозефины играло радио, и несколько секунд в зале слышалось только резонирующее от напольной плитки треньканье.

— Пошли, — скомандовала Каро своей подруге. Жолин растерянно топталась на месте. — Я сказала: пошли! — Недовольно взмахнув рукой, Каро устремилась из шоколадной. Жолин засеменила следом.

— Не думайте, будто я не знаю, какую игру вы ведете, — злобно бросила она мне на прощанье. Обе женщины вышли на улицу, и, цокая каблучками по мостовой, зашагали через площадь к церкви.

На следующее утро мы нашли первую листовку. Скомканная, она лежала на тротуаре возле нашего магазина. Жозефина подобрала ее, когда подметала у порога, и показала мне. Сложенный вдвое листок печатного текста, фотокопия на розовой бумаге. Подписи нет, но стиль выдает автора.

Заголовок:

ПАСХА И ВОЗВРАТ К ВЕРЕ.

Я быстро пробежала глазами воззвание. Содержание его первой половины было вполне предсказуемо. Великий праздник и самоочищение, грех, молитвы и радость покаяния. Мое внимание привлек отпечатанный жирным шрифтом подзаголовок во второй части листовки.

НОВЫЕ ВОЗРОЖДЕНЦЫ:

НАДРУГАТЕЛЬСТВО НАД СВЯТЫМ ПРАЗДНИКОМ