Шоколад или жизнь?

Я поставила поднос на плетеный кофейный столик, а сама уселась в такое же плетеное кресло. И снова подкралась усталость, вместе с холодным воздухом она поднималась по ногам, заполняя все мое бедное тело. Я глотнула воды, пытаясь взбодриться.

— Адель, мне надо кое-что сказать тебе, — начала я. — Про твою машину. «Форд». Прости! Понимаешь, я пыталась спасти Филипа.

— Не беспокойся, — ответила она, описывая своей тростью круги на полу.

Зазвонил телефон, и она жестом велела мне не двигаться. Затем тяжело встала — казалось, она едва справляется с болью в спине — и пошла ответить на звонок. Это был снова хормейстер из Юты. Я слушала односторонний диалог и думала: от некоторых людей невозможно избавиться.

На плетеном диване покоилась аккуратно расстеленная фиолетово-голубая шаль. Было невозможно не заметить, как чудесно она сочеталась с диванными подушками. Адель украсила дом так же, как украшает свое тело: дорого и со вкусом. Все традиционно, но без излишней вычурности.

Укрыв шалью колени, я посмотрела вдаль, где туман запускал свои длинные змееподобные пальцы в близлежащие ущелья. Клубы пара, как приведения, медленно опускались к долине. Кусты дикого ириса торчали из зеленой травы низких холмов и издалека казались бледно-лиловыми флажками, отмеряющими пространство. Повсюду буйствовали оттенки зеленого: мокрая трава, темно-зеленые сосны, голубые ели, яркие листья молодых осин. Мои наблюдения прервала очередная колибри. Она издала каскад таких душераздирающих трелей, словно ее подстрелили. Адель процокала обратно на веранду.

— Я включила автоответчик, — сообщила она, извиняясь. И уже через секунду раздался второй звонок, автоответчик сработал как надо. — Порядок!

Она опустилась в кресло и поймала мой взгляд. Не дожидаясь вопросов, я рассказала ей, что произошло:

— Мы ехали в город, я позади него на твоем «форде». Мне надо было купить кое-что для завтрашней вечеринки у Харрингтонов. — Я запнулась: в голове моментально возникла накренившаяся «БМВ».

Адель скривила лицо при упоминании Харрингтонов:

— Не думаю, что Визи отменит такое событие, даже несмотря на то, что она… ну, я так думаю… встречалась с ним. Извини, ты говорила, что…

— Да. Это было ужасно. Я пыталась помочь ему, но…

— Пыталась помочь?.. Какой кошмар. Бедняжка.

Ее голос, как и у Марлы, был полон тепла и заботы. Комок в горле начал постепенно таять.

— Все произошло очень быстро. И машину он вел как сумасшедший, будто он был в стельку пьян.

— Ужас.

Я не была голодна, но все равно потянулась за помадкой Джулиана. Масляная, насыщенная конфетка мгновенно растворилась во рту.

— Надеюсь, с Джулианом все будет в порядке? — спросила я. — Насколько близки они были с Филипом?

— Бедный Джулиан, — Адель поджала губы. — Он только начал по-настоящему доверять Филипу. Думаю, ему будет очень тяжело.

Она потеребила нитку жемчуга на тонкой шее. Большой бриллиант ее значка из военного училища Вест-Пойнт поймал мимолетный луч солнца. Я попросила ее извинить меня, удалилась в ванную и уткнулась лицом в полотенце.

Когда я вышла, Адель заверила меня, что позаботится об Арче, когда генерал привезет его. Она уговорила меня подняться наверх и прилечь. Смесь бренди, чая и эспрессо возымела надо мной эффект просто ошеломляющий: я отключилась на пять часов. Когда я проснулась, были уже сумерки. Мне показалось сначала, что я проспала до следующего утра. Но мягкий свет, проникающий сквозь окно спальни и обволакивающий скошенный потолок и стены, четко дал мне понять, что сейчас ранний июньский вечер, около восьми часов. Надеюсь, Фаркуары сумели поужинать сами. В голове все еще витал образ Филипа, его лицо. Я потрясла головой, чтобы прогнать наваждение.

Арч копошился в соседней комнате. С унынием я представила, сколько всего мне предстоит сделать завтра. Обычно я организовываю все заранее. Но директор школы Элк-Парк так пылко молил меня спасти бранч, что весь мой рабочий график полетел в тартарары. Затем я вспомнила про полицейского, который, может быть, придет и станет задавать разные вопросы. Что ж, замечательное было бы дополнение к сегодняшнему дню. Мне хотелось поговорить с Арчем.

— Арч, — позвала я через закрытую дверь его спальни. — Ты слышал про Филипа Миллера?

— Да, слышал, — прозвучал его приглушенный голос. — Отстой! Ты знаешь, где мои плавки? Я собираюсь купаться.

Я поймала себя на том, что пытаюсь издать какой-то беззвучный стон. Мне с трудом удалось подавить этот внутренний крик. В бассейне Фаркуара Джулиан учил Арча делать сальто вперед и назад и прыгать в воду, согнувшись. В детстве постоянная ушная инфекция и приступы астмы не давали Арчу учиться плавать вместе с остальными детьми. И до сих пор он мало что умел, кроме как плавать по-собачьи. Поэтому все эти ныряния заставляли меня сильно переживать за него.

— Как первый день в школе? — спросила я.

Тут из-за приоткрытой двери появилась его голова. Сквозь щель я увидела разбросанную по комнате отвергнутую им одежду. В куче барахла он нашел голубые плавки, которые я купила со скидкой в каком-то дорогом денверском универмаге.