Шоколад или жизнь?

Я не видела кто. Представьте: я упала грудью на витрину с выпечкой, перегнувшись почти пополам. Под моей тяжестью витрина треснула — на торты и пироги полетели осколки. Я тоже была в битом стекле. Ударившись головой о металлическую часть хлебной полки, я пыталась схватиться руками за корзинки, батоны, хоть что-нибудь, лишь бы не грохнуться на плиточный пол. Но нападавший снова пошел в атаку: на этот раз я отлетела на маленький мраморный столик. Он упал на пол и раскололся. Резкая боль охватила все мое тело. Я ничего не видела, только слышала собственный крик. Внезапно прямо возле уха я услышала хрипловатый голос. Он произнес:

— Позволь Филипу Миллеру покоиться с миром.

И затем резкий звук колокольчика над входной дверью, которую преступник рванул, чтоб успеть скрыться.

Я стала очищать хлебные крошки с волос и одежды. В голове шумело. Грудь и спина ныли.

— Ой! Ой! — Где-то надо мной и как бы издалека послышался голос Марлы. — Что тут случилось?

Чьи-то руки обхватили меня и подняли на ноги. Я открыла глаза и подумала, что вижу звезды. Но это был всего лишь брючный костюм, украшенный галактическим принтом — Марла явилась мне в летней звездной плеяде. Рядом с ней топтались официантка и повар. Все трое уставились на меня. Посыпались вопросы: что случилось? нужен ли доктор? На последний вопрос я даже засмеялась, что лишь усилило боль. По разодранной руке текла кровь, и было такое чувство, что мне проломили грудную клетку. В остальном (к счастью или несчастью) — одни синяки. Я пыталась вздохнуть, но в груди что-то мешало.

Пока Марла ходила смочить полотенце, чтобы приложить к порезу, я рассказала случайным свидетелям, что меня дважды толкнули. Кто-нибудь видел его? На лицах присутствующих отразилось искреннее удивление. Официантка сказала, что видела, как кто-то поспешно вышел, но подумала, что я просто потеряла равновесие, пытаясь освободить ему дорогу. Самое точное описание, какое мне удалось получить: темные длинные волосы (это мог быть парик), черная рубашка и брюки. Но посетительница не могла даже сказать, был ли это мужчина или женщина. Рост? Не очень высокий.

— Может быть, позвонить твоему дружку-копу? — предложила Марла.

— Позже, — замотала я головой. — В любом случае, без четкого описания, номера машины или хоть какого-нибудь отличительного признака это будет лишь запись в блокноте.

— Все еще хочешь здесь пообедать? — тихим голосом спросила Марла.

— Дай мне минутку собраться с мыслями.

Двое с кухни убирали разбросанный хлеб и мраморные развалины. Повсюду были осколки стекла. Я обмотала руку полотенцем. Посетители, выходя из кафе, таращились на меня, и Марла заметила, что своим промедлением я только подогреваю интерес публики. Я ответила, что если она поможет мне добраться до обеденной зоны, мы сможем, в конце концов, сесть.

— Я так надеялась не попасть в толпу сбежавших с родео ребят, — пробубнила она, осторожно усаживая меня на стул.

Моя старинная добрейшая подруга! Гораздо приятнее было улыбаться ее жалобам, чем думать о своей боли. Когда Марла приехала из Коннектикута, ей сложно было привыкнуть к мужской толпе, которую она встречала каждый божий день, в каждом чертовом кафе. Были ли они банкирами, агентами по продаже недвижимости или инженерами, все сплошь и рядом щеголяли в высоких ковбойских шляпах, кожаных сапогах, куртках с бахромой и украшениях из бирюзы. Сегодняшний день не был исключением, хотя я и не могла взять в толк, каким образом шмотки в стиле вестерн сочетались с бельгийским цикорным салатом.

— Ты уверена, что с тобой в порядке? — снова уточнила подруга, а когда я кивнула, продолжила: — Похоже, нам стоит возобновить встречи нашего общества анонимных любвиголиков.

В обществе этом было все, как и у анонимных алкоголиков, только его членами были те, кто пристрастился к любовным отношениям и любовным романам. К сожалению, на данный момент единственными его членами были мы с Марлой, но в любом случае каждый разговор с ней подспудно или открытым образом всегда был связан с нашими сердечными проблемами.

— Зачем? — спросила я.

— Потомушшшто! — шикнула она. — Я понятия не имею, что творится в твоей жизни, а потом вдруг ррраз! — и происходит такая вот ерунда.

— Я обязательно сообщу тебе время и место следующего нападения.

Слова она пропустила мимо ушей, но посмотрела на меня озабоченно:

— А Джерк не досаждал тебе в последнее время?

И я рассказала ей про метание горшков с цветами и как вовремя тогда подошел генерал Бо.

— Думаешь, сейчас это Джерк? — тихо спросила она.

— Трудно сказать. Обычно на публике он ведет себя благопристойно. К тому же я понятия не имею, чем могла вывести его из себя.

Неожиданно я почувствовала легкое головокружение — наверное, нападение спровоцировало выброс адреналина в кровь. Интересно, а я когда-нибудь вообще знала, из-за чего бесится Джерк?

Марла отломила большой кусок французского хлеба, который лежал в корзинке на нашем столе, и щедро намазала его маслом. Подала мне, и я взяла, хотя есть еще не была готова.