Шоколад с перцем, или От любви бывают дети

– Моя кообочка для завтвака… – пробормотал Гэвин во сне, прежде чем повернуться лицом к стене.

– Это что еще за чертовщина? – обернулся ко мне Картер.

Я обошла его, наклонилась и чмокнула сына в макушку. После чего сообщила:

– Твой сын разговаривает во сне. – Потом взяла Картера за руку и повела от кроватки. – Надеюсь, что это наследственное. Сама я во сне не разговариваю, но если и ты все-таки тоже нет, то, стало быть, это как-то связано с тем, что он ест перед сном.

Картер держался за мою руку, пока мы шли по комнате.

– Прискорбно слышать. Ведь, должен признаться, я во сне не говорю. А что он ест перед тем, как лечь спать?

– ЛСД, грибы-галлюциногены – так ерунда, обычный ужин малышей перед сном.

Прежде чем мы вышли за дверь, Картер отпустил мою руку, подошел к стене и включил ночник – гоночный болид. Он догнал меня у двери и снова взял за руку.

– Видишь? Вот то-то и неладно с малышами Америки, – шептал он. – Слишком много сладостей и шоколада в рационе, а кисло-молочного недостает.

Я так и встала, уставившись на него. Комната, полная игрушек, ночник да еще и рассуждения о кефире? Этот человек все предусмотрел.

– Что такое? – спросил он, когда я замерла.

– Ты просто шокируешь меня, вот и все, – улыбнулась я, вытащила его в коридор, прикрыв за нами дверь в комнату Гэвина.

Мы молча прошли по коридору к спальне Картера. Мы оба, без сомнения, понимали: это следующий шаг. Мне хотелось снова заснуть рядом с ним с первого же мгновения, как я увидела его в баре. Было такое чувство, что ждать приходится долго, но здесь, в этот самый миг, меня озарило: ожидание наконец-то кончилось.

Картер закрыл дверь комнаты, я же дотянулась у него за спиной до замка и защелкнула его. На всякий случай. Гэвин спал как убитый, но место было для него незнакомое, так что я не знала, насколько он совладает с волнением и будет ли спать спокойно. Возможно, во мне говорила эгоистка, но после пяти долгих лет это был наш щанс наконец-то остаться наедине. Думаю, я заслуживала немного личного пространства. Плюс я куда охотнее предпочла, чтоб малый предупредил о себе стуком в дверь, а не просто ворвался и принялся расспрашивать, зачем это мы голенькими боремся.

Мягкий свет от маленькой лампочки ночника на столике возле кровати волшебным сиянием охватывал все вокруг. Мы стояли возле двери и не могли насмотреться друг на друга. Чудно́, но не было никакой неловкости. Мне хотелось впитать в себя очарование каждой минуты. Неужели все это происходит наяву? Благословляю каждую секунду. Мне не нужны кусочки и обрывки пьяной ночи, всплывающие в памяти и тонущие в ней. Мы достойны большего. Каждое прикосновение, каждый взгляд, каждый порыв – все это у нас никто не отнимет. Я никогда не пожалею о первом разе, когда у нас был половой акт, поскольку он принес мне Гэвина. Только второй раз будет значить куда больше, потому что сейчас я любила Картера всем своим сердцем.

Всего несколько минут – и я предстану перед ним совершенно голой.

О мой бог, всего несколько минут – и я буду совершенно голой. Перед Картером.

Он взял меня за руку и притянул к себе на грудь. Не отпуская моей руки, он завел ее мне за спину, сцепив наши ладони пальцами. Вторая его рука легла мне на щеку, его взгляд был обращен прямо мне в глаза.

– Прежде чем мы приступим, надо, чтоб ты кое о чем узнала, – прошептал он.

Вот, сейчас признается, что он гей.

– Я на все сто, целиком и полностью твой. Люблю тебя и Гэвина.

У меня губа задрожала и сердце подпрыгнуло. Закрыв глаза, я постаралась сдержать слезы, припав своим лбом к его лбу. Справившись с чувствами, слегка отстранилась, чтобы видеть его лицо и прошептала в ответ:

– Я тоже люблю тебя, Картер.

Улыбка осветила его лицо. Я вытянула руку и кончиками пальцев очертила изгиб его губ. Он поцеловал мне пальцы и повел спиной вперед к кровати. Взгляд, обращенный ко мне, зажигался во мне любовью: в нем я была прекрасна и желанна. Не думаю, что в тот, первый, раз мы хоть разок в глаза друг другу глянули.