Шоколадная медаль

- Иди, конечно, - Михалыч ответил ласково и отпер ему дверь. Только когда Найденов ушел, он заметил искажение текста, который должен был ''повязать'' Найденова в том или ином отношении. Весь фокус был в том, что Михал-Михалыч уже имел бумагу, в которой описывался пьяный разговор о том, как Костиков привез из Союза две тысячи рублей сотенными бумажками, зашитыми в ручке чемодана, и о том, какие неприятности имела мама старшего лейтенанта Костикова, работавшая бухгалтером и взявшая в кассе в долг деньги сотенными купюрами и не успевшая внести деньги обратно в кассу, потому как сберкассу, где хранил деньги сын, на два дня закрыли из-за аварии с электропроводкой. И в конце той бумажки было написано, что при том разговоре присутствовал старший лейтенант Найденов, стало быть, знает. Вот и вся его принципиальность.

Со словами '' слышал мнение'' бумажка абсолютно ничего не значила. Ничего, подумал Михал Михалыч, мы его переиграем, копнем со стороны Марченко. В самом деле, зачем солдату в условиях необъявленной войны учить иностранный язык, который, к тому же, можно считать языком вероятного противника? Только для измены Родине...

Г Л А В А 19 .

Очнулся Олегов от острой боли в плече. С трудом разлепив глаза, он увидел индуса, похожего на Сержа, в руках у того блеснула никелированная коробочка, он укладывал в нее шприц.

- Как дела, Миша? - услышал Олегов дружелюбный голос. Он повернул голову на голос и увидел в темном углу еще одного индуса, который сидел в кресле. Олегову показалось, что этот индус другой породы. Он привык, что знакомые ему торговцы стройные и худощавые. Этот же был плотным, массивным, вряд ли можно было застегнуть на его рыхлом животе пиджак. Наверное, это тот самый Маскуд, подумал Олегов.

А сидевший в кресле перед низким журнальным столиком индус был действительно другой породы, во всяком случае, в этом он сам был твердо убежден. Он был, в отличие от торговцев касты '' вайшьи'', осевших в Кабуле с незапамятных времен Чандрагупты, освободившего Кабул от ставленников Александра Македонского и задолго до Клаузевица заявившего, что война есть продолжение политики. Чандрагупта был сыном тенистых лесов Индии, в изобилии дававших своим детям пищу, тем самым освобождая их разум от тяжкой борьбы за существование для размышлений над более сложными материями. Его родиной был Бомбей, в Кабуле он оказался, унаследовав дела своего брата, трагически погибшего при следовании с караваном на собственную свадьбу.

- Ты дядя Маскуд? - спросил Олегов, глядя на толстяка, благодушно развалившегося в кресле. Черты его лица он толком рассмотреть не мог, окна были завешены плотными красными портьерами.

- Что-то вроде этого, - засмеялся толстяк. Он продолжал внимательно рассматривать сидевшего перед ним офицера в блеклой форме.

Худощавый парень еще раз звякнул никелированной коробкой и бесшумно вышел, ступая по пушистому ковру. Оставшиеся в комнате один на один Олегов и толстяк молчали, разглядывая друг друга, один - с любопытством, а другой - с копившимся раздражением.

- Зачем вы меня сюда привели? Вы от Сержа? Я должен был с ним встретиться.

- Конечно, конечно, - успокаивающе ответил толстяк и снова замолчал. Предки толстяка всегда были правителями и воинами, и сейчас он сосредоточенно думал, стараясь принять решение, достойное их. Проще всего было бы поступить по рецепту: есть человек - есть проблема, нет человека нет проблемы. Однако дело оказывалось не таким простым. В конце концов, исчезновение этого невзрачного парня дохода не принесет, а его существование?

- Откуда это у тебя?

Толстяк достал из-под синего с блестками платка, лежащего на столике, фотографии и показал Олегову. Тот наклонился вперед, прищурился и увидел, что это его фотография с президентским глобусом.

- Сфотографировался позавчера. А что? - Олегову не очень было понятно, почему и Серж и этот толстяк столько внимания уделяют этой карточке.

- -А в этой форме ты почему?

- Форма, как форма, ничего особенного. Не в военной же на базар ехать?!

- А переодевался где?

- На вилле.

- Вилле? - недоуменно спросил толстяк. - Какой вилле?

- На вилле генерала Нефедова, главного военного советника.

- Понятно...

В комнате снова воцарилась тишина. Толстяк уже с большим любопытством разглядывал Олегова, на его глазах этот парень, как хороший товар, рос в цене.

- Ладно, а это откуда у тебя? - толстяк прямо впился глазами в Олегова, достав из-под платка крошечный в его пухлой руке блестящий пистолетик.

- Мне его подарили... - севшим голосом произнес Олегов. Он и забыл о ''старе'', который он на вилле незаметно от начкара положил в карман. Толстяк удовлетворенно кивнул головой, ему показалось, что слова '' мне его подарили'' прозвучали искренне. Осталось только выяснить, кто подарил, тот ли человек, у которого он видел этот пистолет с гравировкой на ручке несколько лет назад в долине Пагмана.

- А кто подарил?

- Этого я не скажу, - твердо ответил Олегов. Собственно, другого ответа толстяк и не ждал. Он пожал плечами и спросил:

- А кому ты тогда задолжал такие большие деньги?