Шоколадная медаль

- Еще работенка подвалила, Михаил. Ты парень не из робких, как раз для тебя. И батю твоего оставят в покое, и капитальчик свой удвоишь. Идет?...

... В полку жизнь шла своим чередом: наряды, караулы, строевая, боевые... Капитан Моисеев, командир роты, обиделся, что Олегов опять собрался в какую-то командировку, из-за обилия нарядов офицеры были нарасхват.

- Да, ладно, Гена, я всего на две недельки, да и не в Союз, а где-то при штабе, на вакантной должности.

- Как всегда, в штабах полный штат, а то что в ротах некомплект никого не волнует, - ворчал Моисеев.

...Дулась и Гаури, когда он сказал, что опять едет в командировку.

- И что, ни разочек не сможешь за полмесяца появиться?

- Как же я из Ташкента раньше вырвусь? Никак...

Ночи были уже холодные, первые лучи солнца высветили свежий снежный покров на вершинах Пагмана, а взлетная полоса Кабульского аэродрома была еще в сумерках. '' УАЗик'' быстро прошелестел шинами по бетону и притормозил возле самолета ''АН - 24'', стоявшего чуть в стороне от основной стоянки.

-- Стой, кто идет, - неуверенно раздалось из-за шасси. Часовой был в растерянности - устав уставом, но в машине наверняка начальство.

-- Начкара зови.

Часовой прикладом ударил по борту, дверь открылась и выглянул более решительно настроенный начальник караула.

- Покажите допуск!

- Смотри.

- Все нормально, пилотов разбудить?

- Обойдемся.

Орлов и еще один офицер в синей летной куртке без погон полезли в самолет, а еще через пять минут с увесистым мешком направились было обратно к машине, где сидел Олегов, как вдруг начальник караула, рослый, широкоплечий парень с волевым подбородком неприязненно спросил:

- У вас был допуск на проверку, а не на то, чтобы груз куда-то выносить!

- А тебе, юноша, груз под охрану не сдавался, только самолет! - зло усмехнулся Орлов.

- Ну-ну, - угрюмо, не скрывая ненависти, сказал начкар.

Напрасно он так, с досадой подумал о нем Олегов, с этими подонками лучше не связываться, а если свяжешься - они ни перед чем не остановятся. Ладно, может, для него и обойдется...

... Не обошлось. Через полгода, отслужив в Афганистане, он получит телеграмму, обязывающую явиться в город Ташкент для дачи свидетельских показаний. С недоумением он выйдет из здания на улице Артиллерийской, озадаченный словами следователя. Оказывается, его никто не вызывал, ошибка, наверное. Вероятно, именно растерянность явилась причиной того, что он не заметил белых ''Жигулей'', стремительно мчавшихся, когда он переходил дорогу. В Ташкенте такое движение...

Олегов был единственным пассажиром этого самолета, стремительно набиравшего высоту. Еще недавно Олегов летел в северном направлении под веселый гул и смех, мечтая, как закажет в ресторане яичницу из десяти яиц и обычного молока. А сейчас только он один, тоскливый гул самолета отзывается дрожанием в желудке. Более года Олегов не прыгал с парашютом, а вот так , даже без выпускающего, - ни разу. Уши заложило, самолет пошел на снижение, он проглотил слюну, барабанные перепонки отпустило. Со свистом медленно опустилась рампа, передвинув удлинительную ленту с карабином по тросу, Олегов подобрался поближе к зияющему отверстию. На географической карте, раскинувшейся внизу, был нарисован лишь грязно-желтый песок. Не долго, как обычно на прыжках, а коротко за спиной рявкнул сигнал. Олегов вздрогнул, хотя и ждал его. Господи, помоги, - прошептал или подумал он и бросил мешок вниз, и, не дожидаясь, когда он рванет его, прыгнул в пасть рампы сам...

Самолет растаял в сияющем небе, не было слышно ни звука, все заглушал свист дыхания и стук сердца. Мешок, болтавшийся на соединительной ленте где-то внизу, не давал устроиться поудобнее в подвесной системе, в паху больно сдавило лямками, Олегов ерзал и морщился от боли, оглядываясь по сторонам. Во все стороны, сколько хватало глаза, тянулась пустыня, барханы сначала показались ему крошечными, потом огромными. Он спускался на вершину огромного бархана, на его северную, темную сторону, но ветерок пронес его чуть дальше, и купол дернулся, попав в восходящий поток. Приземлился он мягко, удержался на ногах, купол неслышно обмяк и лег на песок. Олегов нетерпеливо расстегнул ножные обхваты, отбросил запасной парашют и так же торопливо стал расстегивать пуговицы на штанах... Вот он, настоящий кайф десантника, весело думал он, оправляясь и осматривая линию горизонта.

--Никто нас не ждет, - произнес он вслух, пробуя, как звучит его голос в этом солнечном безмолвии.

Закопав парашют в теплый песок, он подумал, что в разгар лета здесь настоящее пекло. Он отхлебнул из фляжки, взвалил на плечо мешок и размеренным шагом побрел на соседний бархан, который ему показался чуть выше. Но и он был ничуть не выше, с него также ничего не было видно.

- Найдут, они тебя обязательно найдут, слишком много ты стоишь, сказал он мешку, закапывая его в песок. Затем он принялся за укрытие для себя - ямку на вершине бархана. Он решил, что так он сможет и сам наблюдать, и оставаться невидимым.