Шоколадная вилла

Размышляя на эту тему, он шагал по дому и складывал поленья. Две вещи заставили его довольно улыбнуться: предвкушение вида Бабетты, когда она завтра после обеда вытянется, чтобы развесить белье на веревке. В определенный момент он тайно будет наблюдать за ее стройной фигурой и красивой грудью, которая прорисовывается под платьем и фартуком. А еще он любил запах свежевыстиранного белья, которое сохло на улице на солнце.

Глава 12

Минеральный источник Миттербад в Южном Тироле, начало сентября 1903 года

Хелена пребывала в приподнятом настроении. Уже несколько дней она позировала для Гермионы фон Пройшен, которая сделала несколько рисунков. Хелене стоило некоторых усилий позирование без одежды, даже при условии, что в комнате разноплановой художницы на вилле Вальдруэ они были одни. Однако со временем ее стеснение прошло.

Гермиона хвалила ее прекрасную, стройную фигуру, сияющие голубые глаза, которые создавали такой необычный интригующий контраст со смуглым цветом кожи, и грациозную осанку. Хелена чувствовала себя комфортно в своей наготе.

Уже более недели она находилась в Миттербаде, после того как доктор фон Гартунген порекомендовал ей временное пребывание на красочной вершине, в их филиале, который относился к санаторию Гартунгена. По его мнению, смена обстановки могла еще больше способствовать укреплению организма Хелены.

Георг Бахмайер сразу же выразил свою готовность сопровождать ее, они сели в поезд и отправились через Роверето и Боцен в Мерано. На повозке они доехали до местности Лана, где и остановились на ночь. Заключительная поездка на лошадях в Миттербад следующим утром добавила к без того утомительному путешествию три тяжелых часа, хотя они и были вознаграждены за свои старания грандиозными видами ярко-зеленых лугов, горных хребтов, покрытых лесами, и заснеженных вершин Альп.

В Миттербаде Хелена сразу же почувствовала себя хорошо. Здесь все было сказочнее и проще, чем в Риве.

Гермиона фон Пройшен работала быстро. Карандаш, казалось, сам скользил по бумаге, тихий скрежет сопровождал каждый его штрих.

– Вы часто работаете над портретами? – спросила Хелена.

– Время от времени, – ответила Гермиона. – Преимущественно я пишу натюрморты. Необычные натюрморты, ими я и прославилась.

– Насколько необычные?

Гермиона наклонила голову и прищурила глаза, концентрируясь и переводя взгляд с картины на Хелену и обратно.

– Мои картины ориентированы на исторические модели. Часто я все же выбираю необычный формат, иной раз неординарный фрагмент изображения.

– Это интересно. А вы не планировали заняться новым стилистическим направлением, которое сейчас в моде?

– Вы имеете в виду модерн? О нет, это не истинное искусство. Это детские картинки, – пренебрежительно сказала Гермиона.

– Во Франции это называется арт-нуво. Мне этот новый стиль кажется очень интересным, – возразила Хелена.

Постепенно ее левая стопа начала покалывать. Более получаса она пребывала в одной и той же позе, сидя на табурете, обвязав льняным полотном бедра и скрестив ноги неестественным образом.

– Не шевелитесь! – упрекнула ее Гермиона. – Вы француженка, не так ли? Вас выдает легкий акцент.

– Верно! Я выросла в Париже. У моих родителей там было шоколадное производство.

– А, такая же специализация, как и у вашего мужа, – констатировала Гермиона.

– Да, хотя наше производство было и не такое масштабное, как фирма Ротмана на сегодняшний день, – пояснила Хелена. – И у нас постоянно были финансовые трудности. Мой муж выкупил у нашей семьи особый рецепт приготовления шоколада, избавил ее от проблем, еще и дочь семьи получил в придачу.

– Вы так говорите, будто вы не очень этому рады, моя дорогая, – сочувственно заметила Гермиона.

– Так и есть, – вздохнула Хелена. – Такова судьба у нас, женщин. Мы должны быть благодарны, если у нас есть роскошный дом и здоровые дети.

– Мы не должны, – задумчиво добавила Гермиона. – Не в нашем случае.

Она откинула голову назад и продолжила с довольно своенравной ноткой в голосе:

– Я развелась.

Хелена посмотрела ей в глаза.

– Это так смело! Какой непростой шаг!

– Это несложно, если действительно любишь. А в тот момент я и правда любила. И отнюдь не моего бывшего мужа. – Неожиданно в голосе Гермионы послышалась глубокая печаль. Она вздохнула. – Такова жизнь. С самых вершин – в самые глубокие пропасти. Как же я была рада, когда эта немыслимая трагедия под названием «замужество» закончилась. Этот мужчина хотел сделать меня одной из тех постоянно недовольных жен, которые самоотверженно посвящают свою жизнь детям, а особенно мужьям. Он ничего не хотел знать о моем искусстве, я была рисовальной бабенкой – так он меня назвал. Применяя довольно грубые методы, он пытался сделать из меня приличную даму, которую ему так хотелось иметь в качестве жены. Какой же он мелкодушный.

– Где вы набрались смелости уйти от него?

Гермиона улыбнулась.