Шоколадная ворона

Антонина Поликарповна дала знак, и в зале погас свет. Во мраке проступали только зеленые огоньки плафонов «Пожарного выхода». Потом включился один-единственный прожектор. В круге света оказался сам Балдан Соднам, продолжавший сидеть на своей низенькой скамеечке. Великий Шаман посидел в абсолютной тишине еще с полминуты, потом медленно поднялся и вытащил из складок одежд небольшой цветастый бубен. Пальцы Шамана дробно забили в бубен, а сам Балдан Соднам тихонько застонал: «Ай-юп-ай-ай! Ай-яй-ай-юп! А-а-а-а! Ып! Ып! Ып!» Продолжая издавать эти незатейливые звуки, он пошел вокруг сцены, иногда неловко поворачиваясь вокруг себя. Пятно света следовало за ним. Пройдя таким образом один маленький круг, он пять раз не без труда присел, покряхтывая: «Ых-а! Ых-а!..»

Несколько женщин в разных концах зала истерически зарыдали. Одна из них вывалилась в проход и поползла в сторону сцены. Началось всеобщее волнение. Я не понимала, с какой стати, но многие вокруг нас с Тэрбишем вскакивали, смеялись, плакали и совершали непонятные хаотические движения. Старушка впереди меня громко читала какую-то молитву, а пожилой инвалид, опираясь на два костыля, выскочил на ступеньки и крикнул в пространство: «Козлы все! Суки позорные!» «Очистительный» крик несчастного никого не удивил, а сам он, не удержавшись, рухнул и, грохоча алюминиевыми костылями, покатился к пожарному выходу.

– Камлание навеяло. Не сдержался, – шепнула я Тэрбишу.

Тот снова хмыкнул.

Шаман тем временем еще чуть-чуть потряс бубном, крикнул в зал троекратное «Ух!» и аккуратно улегся на пол. Полежав чуть-чуть, он несколько раз несильно постучал бубном себя по лбу и замер.

На освещенную сцену царственно вплыла Антонина Поликарповна и торжественно возгласила:

– Великое камлание свершилось! Духи тьмы повержены! Великий Сибирский Потомственный Шаман Балдан Соднам ради вас, мои дорогие, отдал все свои силы борьбе со злом и болезнями. Но любовь к вам придаст ему новые силы, и уже через несколько минут желающие смогут по очереди подняться сюда и обратиться к нему лично.

Два молодых человека в хламидах помогли Шаману подняться и снова усесться на табурет.

Очередь, состоявшая исключительно из пожилых женщин и теток с детьми, выстроилась моментально. С каждой он общался не более нескольких секунд. Даже не слушая очередную посетительницу, что-то шептал ей на ухо, и та, обрадованная, уступала место следующей. Я готова была побиться о заклад, что каждую он приглашал посетить индивидуальный прием.

– Ну что, понравилось? – спросил мой спутник. – Уходим?

– Нет, – ответила я. – Я хочу к нему подойти!

Что-то в интонации голоса шамана показалось мне знакомым – и это даже несмотря на то, что ни одного членораздельного звука я от него со сцены так и не услышала.

– Зачем тебе к нему? – спросил Тэрбиш. – Ты что, не видишь, что он шарлатан?

– Он похож на шарлатана? Ваши шаманы не так камлают?

Тэрбиш пожал плечами.

– Мы с Энэбишем не помним отца. Он умер от рака, когда нам еще не было года. Даже Тумэнбаатару тогда было только три. Маму нашу Софьей Израилевной зовут. Мы больше про Ветхий Завет знаем, чем про шаманов.

«Вот так новость! – подумала я. – Мало Учителю, что он монгол, так он еще и еврей к тому же!»

– А почему у вас у всех монгольские имена? – спросила я, пока мы спускались к первым рядам.

– А ты хочешь, чтобы меня, например, с моим лицом звали Изей?

Я хихикнула.

– Так зачем тебе идти к этому проходимцу? – еще раз переспросил Тэрбиш.

– Хочу проверить одну свою догадку.

Когда мы подошли к сцене, вся очередь уже прошла. Великий Сибирский Шаман поднял свой взгляд на нас, и в глазах его отразилась тревога. Он что-то шепнул стоявшей рядом с ним Антонине Поликарповне, и та ринулась к нам.

– Великий Сибирский Шаман устал! Он не сможет вас принять!

Мы уже поднялись на сцену, и я хорошо видела толстенный слой грима на лице Балдана Соднама. Наверное, прочие посетители считали, что это такая специальная шаманская маска, но я все больше убеждалась в том, что правильно уловила знакомый тембр в звуке «Ып!».

– Ничего, – ответила я ассистентке. – Мы не сильно напряжем Великого Шамана.

– От вас исходит тяжелая энергия! Шаман не готов с вами общаться!

Она направила в нашу сторону двух помощников: своего Николая Васильевича и одного из парней-торговцев. Николай Васильевич попытался бесцеремонно схватить Тэрбиша за плечи, но неожиданно для себя оказался на полу, парализованный болью в солнечном сплетении. Через секунду рядом с ним неудобно скрючился вцепившийся мне в руку молодой человек в балахоне. Мы уже стояли рядом с Балданом Соднамом.

– Здравствуйте, Адам Генрихович! – улыбнулась я.

«Шаман» не ответил, но жестом приказал своим помощникам удалиться. Через пару минут вокруг не осталось никого, кроме нас с Тэрбишем и тщательно загримированного недавнего соседа по купе. Последними из комнаты потянулись неудачливые охранники.

– Рад снова увидеться с вами, милая Эвридика! Я так понимаю, что вы с вашим спутником хотите получить назад деньги за вход?