Шоколадное пугало

– Вранье! – разозлилась Аглая. – Еще скажите, что его арестовали и менты папарацци сведения продали.

– Да нет, – возразил Коробков, – документов о приводе не найдено. Но наш сотрудник Миркин не поленился поехать в деревню, рядом с которой ваш особняк находится. Живы-здоровы люди, которые Николая скрутили и потащили в местное отделение. Мокрый ковер они бросили на берегу, и он куда-то делся. Но в селе ничего не скроешь, Федору шепнули: шикарный половик уволокла к себе Катя Глазова, он у нее до сих пор избу украшает. Екатерина и сейчас в своем доме живет. Она Федору рассказала, что пошла купаться после первой дойки коровы около шести утра, нашла чудо-ковер, мокрый, но очень дорогой, жаль, что с большим бордовым пятном. Глазова решила, что он из коттеджа олигарха, гости пролили красное вино, а хозяева просто выкинули испорченный коврик. Чего им с их миллиардами? Враз новый купят вместе с магазином в придачу. Забрала Катя находку себе, с трудом, но привела ее в порядок, до сих пор радуется, на красоту глядючи. Потом рыбаки всем рассказали, что Горелова в околоток отвели. С ментами можно договориться привод не оформлять. А как сельских заткнуть? Олигарх понятия не имел, что народ языками чешет. Каким образом до прессы история дошла? Не знаю. Может, кто-то из корреспондентов в деревне жил? Избу снимал? Но не это интересно. Есть другой занимательный вопрос: почему Николай решил ковер в реке стирать? Он определенно лежал в Королевстве Шоколадного Пугала. Более нигде паласов в доме нет. Кто там вино пил? Или не вино пролилось? Почему Аглая Борисовна ранее делала монстров, а после смерти Игоря стала ваять милых куколок? По какой причине Лариса и Володя живут вместе с женщиной, которая, мягко говоря, не отличается кротким нравом? Почему договор с дьяволом написан на чистой пергаментной странице, которую кто-то выдрал из старинной книги? Она принадлежала отцу Владимира, а теперь находится в библиотеке вашего мужа. После свадьбы Сиракузов привез все свои книги в дом жены.

Коробков встал, открыл сейф и вынул оттуда пакет.

– Мы изъяли один том.

– Что? – подпрыгнула Аглая. – Кто разрешил? И как вы прошли в особняк? Все. Хватит. Мы уходим. Лариса, вперед!

Дочь молча смотрела на мать.

– Вставай, – скомандовала Аглая, – шагай! Они не имеют никакого права нас задерживать. Прощайте, господа!

Обе женщины направились к двери. Аглая Борисовна первой переступила через порог. Лариса замешкалась на мгновение, потом обернулась. В ее глазах метались страх, тоска и усталость.

– Вам надо только позвонить нам, – тихо сказала я.

Лариса молча исчезла в коридоре.

– И что теперь? – буркнул Коробков.

– Она непременно позвонит, – ответила я, – думаю, что уже завтра.

Глава 39

На следующий день мы приехали в дом Аглаи Борисовны и Ларисы.

Когда Горелова узнала, какие гости к ней заявились, она вмиг велела:

– Уходите! Я вас не приглашала!

Лариса, которая стояла у окна, повернулась к матери.

– Нет. Пусть останутся. Это я им позвонила.

– Зачем? – возмутилась Аглая. – С ума сошла?

– У нас остались вопросы, – спокойно пояснила я, – ваша дочь любезно согласилась на них ответить.

Честно говоря, я ожидала, что вдова закричит на меня что есть сил. Но она почему-то молча села в кресло.

Коробков вынул из портфеля коричневый бумажный пакет и похлопал по нему рукой.

– Начнем с того момента, где остановились вчера. Здесь книга из библиотеки Сиракузова. Вчера вами были заданы вопросы: кто разрешил ее взять, как наш человек проник в особняк. Ну это уже не интересно. Главное, письмо дьяволу написано на листе из тома, который тут лежит. Вывод: послание состряпал кто-то из домочадцев. И опять вопрос! Аглая Борисовна, дама не самого юного возраста, ни разу после кончины брата не обратилась к врачам, отчего она перестала следить за здоровьем? И почему Лариса не сидит в клинике у постели мужа? Она ни разу не приехала к супругу. И вот вам самый лакомый кусочек. Екатерина, та, что утащила ковер, хорошо его помыла, сверху ворс чистый. Но когда наш эксперт полез специальным прибором внутрь, там осталось немного красной субстанции. Провести анализ не составило труда…

Лариса прижала руки к груди.

– Хватит! Это я!

Аглая схватила дочь за плечо.

– Лара! Уймись. Молчи. Они врут. Книгу не могли изъять. Крови на ковре нет. А если и есть, то она уже непригодна для исследования. Нас берут на испуг!

– Кто вам сказал про кровь? – встрепенулась я. – Вчера речь шла о вине.

Дочь вывернулась из рук матери.

– Пусть так! Пусть они соврали! В лабораторию ничего не отнесут. Но они все знают. Играют с нами сейчас, как кот с мышью. Хватит, я больше не могу. Устала. Я убийца! Только я! Одна я! Остальные меня спасали. Владимир мне не муж. Он был для прикрытия. Вот!

Лариса посмотрела на мать.

– Ты можешь уйти в свою комнату. Я останусь. Прости, я очень люблю тебя, но жить так более не могу.

Аглая Борисовна прикрыла глаза рукой.

– «Но если в ваших обвиненьях есть и правда, то к слабостям ее не будьте вы строги»[5].

Лариса вскинула подбородок и начала рассказ.