Шоколадные деньги

Я чувствую другую руку на моем локте. Она отрывает меня от Мака, тащит на кухню. Бэбс. Она, наверное, вне себя, потому что Мак успел ко мне первым. Хочет утвердить свое право матери. Утешить меня. Мак идет за нами через распашную дверь. Мы все еще идем, когда вслед за нами бегом врываются Лукас и Поппи.

Хотя на кухне с нами еще трое взрослых, для меня в целом свете нас только двое: Бэбс и я. Повисает пауза. А потом… А потом Бэбс отводит правую руку, замахивается и дает мне пощечину. Со всей силы. По лицу. Я едва не падаю снова, но левой рукой она меня удерживает. Отвешивает новую пощечину. Щеку саднит, но боль – более живая и сконцентрированная, чем неряшливая кровь, льющаяся у меня со лба. Если бы от пощечин не было больно, ощущение было бы приятным. В каждой пощечине силы больше, чем Бэбс когда-либо обращала на мое тело. Оба раза, когда ее ладонь врезается в мою щеку, контакт превращает нас в единое существо. Я чувствую ее энергию и ее злость. А еще ее реакция воспринимается как любовь.

Бэбс меня отпускает.

– Неудачный ход, детка. Упасть и все испортить. Залить кровью рубашку Маку. Ты все испоганила.

Она права. Мне нечего сказать.

– Господи, Бэбс, – вмешивается Лукас. – Она же просто ребенок. Что на тебя нашло?

– Она мой долбаный ребенок, Лукас. Могу делать с ней что хочу.

– Нет, не можешь.

– Отлично, – говорит Бэбс, глядя на Поппи. – Забирай ее с собой в Нью-Йорк, родственничек. Мне-то что? Сам увидишь, сколько радости от двенадцатилетней паршивки.

Мак все еще стоит тут, стоит немым свидетелем. В отличие от Лукаса, он не произносит ни слова, но я чувствую, как он отстраняется. Наверное, думает, что все превратилось в семейную ссору. Не хочет вмешиваться.

– Завязывай с драмой, Бэбс. Никто никуда не поедет. Просто возьми себя в руки, – говорит Лукас.

– Драма?! Возьми себя руки?! Я тебе покажу драму!

Бэбс собирается дать пощечину Лукасу? Запустить в него чем-нибудь? Что бы ни было у нее на уме, Лукас на шаг отступает. Берет за руку Поппи.

– Послушай, все позади. Никто не упал за борт. Пошли танцевать под Дучина и поливать людей розовым шампанским.

Бэбс медлит, потом говорит:

– А неплохая, однако, идея.

У Бэбс есть Мак и Лукас. Шумная вечеринка и сексуальный наряд. К чему тратить на меня время? Ее жизнь продолжается.

– Беттина, найди Лили и скажи, чтобы она тебя помыла. И переоденься. Праздник окончен.

Она уходит в гостиную. Лукас и Поппи следом. Дело закрыто. Лукас – кузен Бэбс. В конце концов, он Баллентайн.

Мак задерживается.

Моя кровь залила ему всю рубашку. Красные отпечатки рук испачкали ему штаны. На запястьях у него следы крови. Наверное, даже на часах капли. Я привлекла его внимание, я произвела впечатление. Он растрепан и выглядит измученным треволнениями.

Мак подходит ко мне ближе. Наклоняется и целует меня в лоб. Немного моей крови остается у него на губах, и он отирает их тыльной стороной ладони. Кровь у меня все идет.

– Выздоравливай поскорей, Беттина, – говорит он.

Я думаю, он мог бы взять меня за руку и отвести наверх. Но нет. Он все-таки пришел на вечеринку.

Лили набирает мне ванну, держит у меня на лбу полотенце, чтобы остановить кровь. Стирает с лица остатки макияжа. Одевает меня в футболку и джинсы – самое оно надеть ребенку для поездки в больницу накладывать швы.

Когда мы уходим, времени почти одиннадцать. Вечеринка чуть поутихла. Она уже не лихорадочно бурлит, а просто мягко клокочет. Бэбс и Мак о чем-то бурно разговаривают в углу. Наклонились друг к другу. Если бы тут не было гостей, Мак бы скоро ее поцеловал. А может, и нет. Может, это совсем другого типа разговор. Крайне личный, но знаменует, что все подошло к концу. Откуда мне знать…

Мы с Лили почти всю ночь проводим в приемном покое. Мне накладывают пятнадцать швов. Медсестры дарят мне розового плюшевого слоника с красным бантом. Странный получается чек или рецепт…

Домой мы возвращаемся под утро. Вечеринка окончена. В пентхаусе прибрано, только оконное стекло еще не вернули на место. Но разошлись не все. У входной двери пара белых конверсов. Кеды Лукаса. Они с Поппи, наверное, спят в гостевой комнате. Я пинаю кеды, и они разлетаются в разные стороны, перестав быть парой.

Рядом с ними мокасины Мака с коллекционными пенни в петельках и его синий пиджак. Я подхожу к горке вещей Мака и засовываю розового плюшевого слоника в карман его пиджака. Так я хочу сказать: «Спасибо» и «Не забывай меня». Спрашиваю себя, что он сделает со слоником, когда попадет домой?

На следующий вечер Бэбс ведет меня обедать. Без Стейси. Только мы вдвоем. Она заказывает мне креветочный коктейль и филе миньон. Мы практически не разговариваем. Бэбс ни словом не упоминает про мои швы. Она съедает свой салат «нисуаз» целиком и даже одну булочку. Позволяет мне заказать банановый крем на десерт. Ни слова о том, что я могу растолстеть. Ни единого.

7. Разрыв

Июнь 1980