Шоколадный папа

Ехать в новый город, в город, где есть мужчины, где скоро будет концерт ДЭВИДА БОУИ, где Андреа оставят в покое. Как прекрасно в большом городе: ходи куда хочешь, смотри на кого хочешь. Сидеть в кафе и подписывать открытку Касперу. Мужчина с искаженной внешностью, внутренние органы на поверхности — а может быть, это чувства или одежда. Лиловые волосы, зеленый лоб. Он держится рукой за щеку, подтягивая глаз вверх. Другая рука на животе. Художник Шиль. Андреа пишет, что она в Столице, что у нее все хорошо, но она скучает по нему. Что было бы… здорово… нет… было бы… приятно… увидеться. Нет, не «приятно» — какое скучное слово. «Привет, Каспер, я сижу в столичном кафе, здесь красные стены, у меня все хорошо, я скучаю по тебе, может быть, встретимся за чашкой кофе?» И номер телефона. Да, вот так. Не больше и не меньше. Кофе вкусный. Андреа живет в квартире своей подруги на Эстермальме. Высокие потолки, четырнадцать квадратных метров — достаточно. Белые шторы и светло-зеленые стены. Маленький холодильник, маленькая ванная — отлично. Широкая кровать с покрывалом пастельных тонов. Медвежонок, похожий на ее Лукового Медвежонка, только чистый и целый. У Лукового Медвежонка нет глаз и рта. Раньше, конечно, были. Прозрачные стеклянные глаза, черный ротик. Сначала Андреа оторвала рот, потом глаза. Теперь у него только два больших уха.

Андреа идет в город. Покупает осветлитель для волос и что-нибудь заморить червячка. Зеленые оливки и сыр, семнадцать процентов жирности, и еще багет, два помидора, три банки пива, нет, лучше целую упаковку — шесть.

Вчера она приехала из Города Детства. Марлон на поводке: до смерти боится поездов, но хочет быть с хозяйкой до самой последней минуты. Марлон, Лувиса и Карл провожали Андреа. Лувиса и Карл рядом — новый образ, прекрасная картина: Карл и Лувиса, красивые и вместе. Он вернулся ради нее, он так сильно любил — любит! — ее… он понял это в Италии, задыхаясь от вожделений Маддалены, вытеснивших его прочь, — или все было иначе? Может быть, она была худой, молчаливой и просто хотела его — бессловесно хотела таким, какой он есть. Но он смотрел на нее и стремился к чему-то другому — стремился ДОМОЙ.

Марлон на руках у Лувисы прошептал: «Ты вернешься, правда?» И Андреа подмигнула в ответ: «Конечно, вернусь, не сомневайся!»

Она идет через Хумлегорден и вспоминает: ее отпустили домой из больницы, Лувиса и Карл приехали в гости. Они сидят на кровати в комнате Андреа в Фольхагене, смотрят фильм, который Андреа взяла напрокат: когда ее отпускают из больницы, она всегда берет напрокат множество фильмов — сложные картины, образы, которые нужно истолковывать, чаще всего итальянские. Но сейчас они смотрят «Зелиг», комедию, и Карл смеется. Лувиса смеется, когда смеется Карл. Андреа больше смотрит на них, чем на экран. Они держатся за руки — Андреа не доводилось видеть этого раньше. Она сидит, удивленная и худая, как скелет, и думает, что все складывается удачно. Карл и Лувиса выпили вина и смотрят друг на друга едва ли не смущенно. «К любви невозможно привыкнуть», — думает Андреа, останавливаясь у почтового ящика. Любовь не может стать похожей на завтрак, мытье посуды, стирку. Впрочем, если зав трак прекрасен, если вы целуетесь и обнимаетесь в прачечной, если любимый обнимает сзади, когда ты моешь посуду… Андреа целует странного человека на открытке и бросает ее в щель желтого ящика. Позвони мне, Каспер, позвони!

* * *

Lying in my bed, watching my mistakes.[52] Она всегда плачет под эту песню, но только не сейчас. Андреа не плачет: она ждет, когда посветлеют волосы — блондинкой она еще не была. Ждет, кладет под губу снюс, пьет пиво. Ни слезинки из глаз; она достает записную книжку, находит адрес Испанца. Он сказал: «Можешь позвонить». Ну конечно, может. Небо затянуто тяжелыми тучами. Андреа нащупывает в сумке таблетку «Имована», набирает номер. Бретт Андерсон поет: «I listen to the band. They said that it could be the two of us».[53] О нет, Андреа не плачет.

Тональный крем

Лицо в зеркале — это Андреа. Становится настоящей Андреа с тональным кремом и карандашом для глаз (жизненно необходимыми), иногда с помадой, но только не с румянами. Румяна делают ее лицо здоровым и бодрым.

Андреа слушает Боуи в чужой квартире: вот бы уметь менять внешность, как он. Изо дня в день становиться другой.