Шоколадный папа

На клеенчатой салфетке — всадник, охотящийся на лисицу; черная лошадь скачет через реку. Собаки едва ползут от усталости. Но лисицу нужно найти, поймать. Убить. Страх Андреа.

— Осторожно, не наступи на стекло!

Мужчина в клетчатом костюме. Андреа улыбается ему. Идет босиком по Нобельвэген и ничуть не боится. Заблудилась. Когда Андреа добралась до вечеринки, все уже собирались домой. Одна из девушек предложила вместе поехать в Школьный поселок, но это было бы слишком просто. Мистер Белый Костюм предложил пойти с ним на концерт. Особого рвения в его голосе слышно не было, и Андреа, все еще недостаточно пьяная, чтобы задать сокровенный вопрос, не дождалась более настойчивого предложения. Она сказала, что, может быть, придет чуть позже.

А в остальном — на дворе красивый весенний вечер, и Андреа решает идти, покуда хватит сил. Весь день она куда-то бежала, и ноги болят от усталости. Сумерки сгущаются слишком стремительно, а в голове засела одна-единственная мысль. Ненужная Андреа. Ощущение недостижимости окружающего мира. Стоять на самом виду и не чувствовать на себе ни единого взгляда. Кричать так громко, что никто не слышит. Как песнь летучей мыши. Андреа стоит в телефонной будке и в третий раз вешает трубку. Бог любит троицу. В первый раз — неполадки на линии. Во второй раз — голоса на заднем плане, а главного голоса — голоса Мужчины в белом — не слышно. Андреа кричит: «Алло!» и связь прерывается. На третий раз — тетка-автоответчик. Андреа ничего не говорит после сигнала, на улице холодает, и она не помнит, куда собирался Белый господин.

«Падрон» означает «хозяин»: i padroni di casa. Или «начальник», «владелец».

Андреа в пабе «Падрон», скоро уйдет последний поезд. Она не хочет ехать домой, вообще не хочет двигаться. Хочет пить пиво, пока ее не унесут прочь. Куда — неважно, лишь бы там было тихо и пусто, лишь бы кто-нибудь ее обнимал.

— Надо с тобой выпить! — Самоуверенная улыбка, рука поднимает пивной бокал.

— Вот как! — отвечает польщенная Андреа и тоже поднимает бокал. — Почему?

— У тебя жутко одинокий вид.

Походкой грешницы

Андреа медленно ходит по квартире: туда и обратно, восемнадцать квадратных метров. Над кастрюлей спагетти все гуще клубится пар. Марлон вопросительно смотрит на Андреа. Она ходит совсем как фотомодель, то есть как женщина, у которой есть две разные походки. Походка для жизни и походка для сцены. На последнюю смотрят с восхищением.

Однажды Каспер оставил автограф на обнаженной женской груди.

На чем же ты расписываешься теперь, Каспер?

Консервированные помидоры, черный перец, капелька сливочной смеси и консервированные шампиньоны. Марлон мяукает. Внимательно смотрит на банки. Не трется о ноги, но мурлычет. Мурлычет, стоит лишь прикоснуться к нему. Это как рефлекс: словно нажимается кнопка play. Стоит лишь нажать на play, и Андреа начинает ходить туда и обратно, как модель. Красивой походкой. Стоит кому-нибудь прикоснуться к ней.

Вчера Андреа снова оказалась рядом с Испанцем. Они с Хельгой выпили внеочередную бутылку джина и поехали слушать его группу. Он сидел на сцене и был погружен в игру, но все же улыбнулся Андреа. Он играл для нее.

Напевая, Андреа насыпает в соус кайенского перца и паприки. Покачивает бедрами. Вчера он то и дело посылал ей взгляды, и какие! Сцена светилась. Улыбка-прожектор и аплодисменты. Поклонница выпила полбутылки джина, и потому на пути из зала на сцену нет препятствий, нет трудностей. Ни стыд, ни волнение не отягощают поступь — ни единой скучной, сковывающей мысли. Глядя в тарелку со спагетти, Андреа думает, что именно в этом «состоянии опьянения чуть выше нормы» и нужно покупать кефир, смотреть телевизор, разговаривать с соседями и платить за квартиру. В этом состоянии Андреа хотела бы провести остаток жизни (только не говорите Лувисе!).

Андреа ест восхитительное блюдо собственного приготовления, потягивается и громко рыгает.

* * *

Андреа смотрит на тебя, Карл. Принц, которого взрастили София и Арвид, расколотил в красном доме столько стекол, что они были вынуждены застраховать имущество от неумелого обращения.

Неумеха-Карл прячется за диваном: скоро вернется Арвид.

Он уезжал. Его не было дома. За это время София не раз отлучалась из дома, навещая его на севере.

— Папа болел, — говорит она.

— Чем?

— Не любопытничай, Карл.

Арвид возвращается домой. Бледный и сонливый, необычно молчаливый, он садится за кухонный стол, не видя ничего вокруг. София закрывает дверь на кухню.

Карл сидит в своей комнате, сидит и смотрит в стену. Воображает, что синие узоры — это дороги и автомобили. Пальцем подводит автомобиль к обрыву. Тем же вечером он снова разбивает стекло. Говорит — нечаянно. Это не он, а рука. Рука делает трещину в стекле, хотя он шепчет ей: «Не надо, Арвид рассердится!» Но Арвид не сердится. Странно — он просто смотрит, вздыхает и отворачивается.