Шолох: Тень разрастается

Он стоял наверху горного склона с кристаллами и соснами, задорно уперев руки в боки. Правая нога незнакомца — в высоком красном сапоге с загнутом мысом — давила на спину бессознательного Теннета. Возле левой ноги растерянным тюком валялся Мелисандр Кес. Тоже в обмороке.

Драконы продолжали бесноваться внизу склона, подлетев почти к кромену, явно не замечая, что воры, то есть мы, исчезли из-под прицела… Из-за беспрерывно выпускаемого ящерами пламени (они, хитрецы, распыляли его посменно) даже у нас, в отдалении, было теплым-теплом.

Чужак перехватил мой изумленный взгляд и задорно помахал когтистою рукою.

— Ты кто? — хрипло выдохнула я.

— А ты не догадалась, лапушка? — он подмигнул густо подкрашенным глазом. Игривая рыжая челка колыхнулась, подчеркнув вопрос.

Чужак был невысок — метр семьдесят, не больше. Нарядно взлохмачен — то есть видно, что его темно-оранжевые космы подверглись специальной обработке хаосом, а не то чтобы сами так живописно легли. На вид ему я дала лет семнадцать максимум.

Глаза у незнакомца были миндалевидные, темные, слегка раскосые, подведенные черным. Да еще и вниз от них сбегали вертикальные линии, нарисованные тушью — будто две дорожки от слез. Так иногда раскрашивают арлекинов в провинциальных театрах. Нос у парня был длинный, прямой. Губы — столь алые, что и столичная кокетка позавидует. Кожа бледная, но не как от болезни, а «по знатному».

В одежде ярче всего выделялся широкий белый воротник в стиле «мельничный жернов» (родом из Асерина шестнадцатого века). Хотя мне такие воротники чаще напоминают вафлю. Все остальное было плотно упаковано в глухой коричневый балахон с треугольным капюшоном.

В общем, очень интересный персонаж. Появись такой в Шолохе — девицы штабелями начнут укладываться, зуб даю.

Я наклонила голову вбок и сказала:

— Я так понимаю, ты вылез из-за двери в кромене. Так что шансы того, что мы знакомы, стремятся к нулю.

— Ну да, ну да, — заливисто расхохотался чужак.

И, как гадалка, провел пальцами перед своим лицом, будто веером.

— Можно подумать, так много народа умеет телепортироваться, влезать другим людям в разум, и наносит изображение карт на ногти… — ехидно продолжил он. Тотчас, будто что-то вспомнив, перевел взгляд на свои руки. Сипло ахнул — я испугалась — и начал остервенело грызть ногти, совершенно забыв обо всем остальном.

— Откуда я знаю, что умеет и не умеет народ во Внешнем мире? — буркнула я, неприязненно косясь на юношу.

Наглец мгновенно оторвался от ногтей. Он обиженно топнул ногой:

— Да я не из Внешнего мира, как ты его называешь! Я был в самом кромене, внутри кромена!

— Как можно быть внутри кромена? Это ж купол?

— Вот именно! Очень мне хреново там было, если что! Я там застрял! А вы меня спасли, между прочим. Понимаешь?

— Нет, — призналась я.

— Ну твои друзья. Ну эти двое. Ме-е-е-е-ел, — незнакомец вдруг высоко заблеял на манер овечки. Я даже отшатнулась.

— И Дахху — ухуху! — радостно закивал чужак.

Я незаметно отползла от него сантиметров на десять. Если он такой законченный псих, каким выглядит, лучше мне обеспечить себе пути отхода.

Незнакомец, меж тем, снял с Теннета ногу. Теперь он просто-напросто плюхнулся на спину лежащего маньяка, как на лавочку:

— Фу-ты-ну-ты-гнуты… Не понимаешь.

Он зевнул и без интереса обернулся за спину, в сторону драконов, мечущихся под нами, будто очень рассерженные шмели в банке.

Мне надоел этот цирк.

Я подошла к парню и рывком подняла его с нечастного Теннета. Потом, держа за плечи, столбом установила перед собой (нас так выставлял мастер Пнивколено на тренировках).

А потом весьма недружелюбно прищурилась на эту рыжую морду:

— Что я понимаю, так это то, что залезание в голову моих друзей — твоих рук дело. А значит, это из-за тебя Дахху с Мелом украли драконье яйцо. Из-за тебя ящеры теперь беснуются — и я не знаю, вдруг они перед вылетом как-то навредили тем из наших, кто остался в лагере? Из-за тебя они теперь наверняка не согласятся закрыть портал в Лиссае. Так что наш мир снова под угрозой Зверя — все это из-за тебя…

Чужак закатил глаза.

Потом надул губы:

— Пардон, конечно, но в Пике Волн ты говорила Кесу о том, как мечтала встретить меня — вместо Карла. Что я у тебя любимый персонаж, герой подростковых фантазий и все такое. Грош цена твоим россказням, раз даже не узнаешь! Ах, женщины! Коварство ваше неисповедимо! Или, стопэ, как там Уилл говорил? О, женщины, вам имя — вероломство! Да! Точно. Тебя зовут Мисс Вероломство, а не Мисс Самоуверенность, да? Я ошибся. Прошу меня простить.

— Меня зовут Тинави, — машинально поправила я.

— А то я не знаю! — визгливо расхохотался незнакомец. — Ну давай! Давай, удиви меня еще как-нибудь, Тинавушка!

Я, признаться, была ошарашена таким напором с его стороны.

Но все же… Картинка начала складываться.

Я вспомнила Шэрхенмисту. Потом еще раз посмотрела на бубны, трефы, черви и пики на ногтях юноши. На наглый взгляд. На абсолютное безразличие чужака к двум десяткам злых драконов внизу. Вспомнила, как легко он Прыгнул, и этот пассаж про «я был в куполе» — а ведь о куполе вообще никто не знает.