Шолох: Тень разрастается

Это выяснилось, пока мы чудесно ужинали вокруг костра. Все драконы к тому часу уже удалились, забрав с собой Бурундука (ее трогательное расставание с Дахху могло из кого угодно вышибить слезу, но мы держались молодцом). Один лишь Петр, не в силах разойтись со своим дружком Теннетом, свернулся масштабным кренделем вокруг нашего походного костра и весь вечер травил драконьи байки.

Срок годности у них был давно просрочен — большинство рассказов относилось к первому тысячелетию до нашей эры. Но некоторые анекдоты показались нам по-своему актуальными (все познается в сравнении).

Среди прочего, привратник расказал, что здесь, в Скалистых горах, кромен не торчит в море, как везде, но начинается прямо на границе материка. То есть до купола от драконьего лагеря можно дойти пешком, за час-полтора. Мы с ребятами тогда еще дружно обсудили, что, если бы нам пришлось все-таки распахивать кромен, то это оказалось бы куда удобнее, чем мы предполагали…

Но для нас это были хохмы о несбывшемся. А вот Дахху и Мелисандр, кажется, увидели свой шанс. Или его увидел чужак, который влиял на их сознания, если Полынь прав.

— Прыгать не будем, чтобы сократить расстояние? — я уже откровенно задыхалась от бесконечного преодоления пересеченной местности.

— Я не буду, — Полынь помотал головой. — Пепел знает, что нас ждет впереди. А я и так уже без ног после сегодняшних магических излишеств.

Я догадалась, что в случае куратора «без ног» не было метафорой. И перестала настаивать. Заодно решила сама поберечь силы.

* * *

Мы с Полынью, ворча и обдирая руки, преодолевали естественный горный туннель: длинную такую дырень полметра высотой, очень удачно пробивавшую внешний слой «короны» из скал. Внутри, естественно, пришлось ползти. В нормальной ситуации я бы ни за что не полезла в такое ненадежное и темное ничто, но следы на снегу недвусмысленно намекали: вам сюда, ребятки.

Меньше всего мне понравилось то, что к моменту появления туннеля та грустная борозда, что означала бессознательного Теннета (слева от двух цепочек шагов), расцветилась капельками крови.

— Они что, начали его расчленять уже по пути? — испугалась я, упираясь локтями в стенки и потолок туннеля.

— Это было бы слишком злодейски, — признал Полынь, сопя где-то передо мной, — А ни один из твоих друзей злодеем не является. И то сознание — если мне не примерещилось — тоже вполне нейтральное.

— Значит, они просто шандарахнули его обо что-то с непривычки… Таскать обморочных хранителей — не самое простое дело, — проворчала я.

Полынь фыркнул:

— Ну да, ты-то эксперт!

Мы вылезли из туннеля — и уже издали увидели беглецов.

Перед нами лежал длинный, пологий склон, поросший редкими голубоватыми соснами, разрываемый высокими сиреневыми кристаллами неизвестной породы — мечтой любого гнома. Внизу ледяная корка вечной мерзлоты плавно перетекала в ледяную толщу моря.

Но у свинцово-серой, остро пахнущей солью воды не было и трех метров, чтобы разгуляться волнами.

Ее сразу же отсекала едва заметная стена, уходящая в небеса. Море за этой стеной казалось мутным, расфокусированным, нереальным. На нем невозможно было сосредоточиться.

Я проследовала взглядом в вышину… Там и без того прозрачная стена растворялась, уступая место серым ночным облакам, блестящим звездам, глубокой синеве космоса.

Здравствуй, край света.

Судя по всему, тут, на севере, оба купола — драконий миниатюрный и глобальный кромен — сходились, сливаясь в одно. Иначе невооруженным взглядом нельзя было бы увидеть конец нашего мира. По одиночке каждый купол слишком мастерски сработан, чтобы зародить опасения в душе обывателя.

— Вон наши беглецы, — кивнул Полынь на несколько фигурок у стены.

Одна из них, в шапочке, замерла на берегу над драконьим яйцом. Плечистая вторая стояла у самого кромена, по колено в воде, отчаянно презирая понятие холода и, видимо, уповая на непромокаемые сапоги. Третья — горизонтальная — плавно покачивалась на морской глади возле Мелисандра. Ох! Изверги! Даром, что Теннет хранитель, но они ж по-любому его так заморозят!

— Бежим! — решила я.

— Нет, Тинави. Катимся, — уточнил куратор.

И… покатился. Сосисочкой. Прямо по склону, ловко уворачиваясь от торчащих тут и там кристаллов. Я только и могла, что подобрать невольно упавшую челюсть. Внезапно заигравшее в кураторе детство порвало шаблон не хуже «злодея Дахху».

Встряхнувшись и решив, что никогда не поздно насладиться собственным сумасшествием, я повторила подвиг Полыни.

Группа внизу не обращала на нас никакого внимания, несмотря на исторгаемые мною хрипы, жалобы и раскаяния — кто бы мне раньше сказал, что катиться с горы так болезненно! Впрочем, не болезненней лечебного массажа правого мизинца на левой ноге, курс которого мне однажды пришлось пройти после неудачного спортивного сезона. Тогда вражеские биты слишком часто лупили меня по неожиданным, но чувствительным местам — и я долго лечилась, дивясь, на какие ухищрения готова пойти шолоховская медицина, дабы вытянуть из клиента побольше денег вне страховки…

Дахху и Мелисандр были полностью погружены в ритуал.