Шолох: Тень разрастается

— Да. Мы с другом двигались в Шолох. Мы не преступники, Ол'эн. Точнее… — я замялась. Вообще-то, именно преступниками мы и были, но я все никак не могла привыкнуть к тому, что такое плохое слово может иметь отношение ко мне. Ко мне! Я ведь положительный персонаж. Разве это не очевидно? Разве тут нет каких-то других, менее плоских, не таких оценочных слов?

— "Неважно," — Ол'эн устало прикрыл глаза. — "Ты должна быть со своим народом, как я — со своим. Мы утешим их в конце, если Авена, сиятельная богиня, краса мира и т. д., не справится с чудовищем."

Я скорчилась. Его милые «и т. д.»-сокращения умиляли, но депрессивная позиция вгоняла в тоску. Уж кем-кем, а утешителем, эдаким священником, отпускающим грехи, я себя точно не чувствую. Защитниками нам тоже не быть. Если уж боги не справятся, то мы и подавно. «Ни рыба, ни мясо,» — так, что ли, назовется наш бравый отряд из полублёсна и не дотягивающей до минимального воинского роста девицы? Ну, нет. Боюсь, это действительно та ситуация, где ты просто должен верить в силы и опыт капитана судна, а сам сидеть, пассажир пассажиром, и пытаться расслабиться.

- Мы ничем не поможем, Ол`эн… — протянула я и осеклась. Так, стоп. Не надо убеждать его в собственной бессмысленности!

Между тем, Шлэйла подошел и неожиданно вложил мне в руку значок Ловчей. Пока я радовалась вещице, он двумя пальцами, брезгливо, взялся за подол моей серебристой рубахи, и что-то шепнул. Ткань затрепетала, сначала слабо, потом сильнее. Через несколько секунд она билась в конвульсиях, как выброшенная на берег плотвичка. Я почувствовала, что меня больше ничто не держит. Снова свобода! Классическое женское нытье про власть, которую над нами имеют шмотки, теперь обросло для меня новым значением.

— "Я покажу выход. Только тихо. Нас не должны увидеть, иначе мне конец", — наспех накарябал Ол'эн Шлэйла.

— Мелисандр должен пойти с нами.

— "Он тоже знаком с богами?" — подозрительно уставился на меня рыбий хозяин.

Я замешкалась. Мне ужасно захотелось соврать: дескать, да, знаком, вытаскивай его скорее, религиозный ты фанатик! Но пока я решалась на эту ложь во спасение, моя эмоциональная физиономия, судя по всему, успела отразить сомнение.

— "Тогда он, вместо тебя, останется на роли рассказчика. Рамбла справедлива."

— Да что ж вы заладили со своей справедливостью! Что за мания правосудия? — я в сердцах ударила себя по колену. — Нет уж, Ол'эн. Мы уйдем вместе с Мелисандром. Не оставлю я своего друга в клетке со скатами!

— "Он станет рассказчиком, будет сидеть на тро…" — я не дала ему дописать, сердито выхватив перо из рук разволновавшегося капюшона.

Потом взяла его за чешуйчатые ладони, и заглянула в глаза своим Убеждающим и Подкупающим Взглядом. Надеюсь, со стороны это не выглядело так, будто мне срочно надо в туалет…

— Ол'эн. Раз уж ты веришь, что мир падет, разве не нужно пустить к семье и Мелисандра тоже? Будь милосерден. Ведь Рамбла милосердна. Пожалуйста, помоги и ему тоже.

Метис заволновался. Его руки были теплыми, удивительно теплыми для хладнокровного подводного существа. А глаза — такими обреченными, что мне захотелось плакать. Я заметила, что несколько крупных чешуек на правом веке Ол`эна потускли и смялись; сам глаз слегка отдавал белым цветом. Рыбий аналог бельма и фингала? Не удержавшись, я мысленно позвала на помощь унни и коснулась века. Теневые блики радостно подпрыгнули в моем сознании, и сила потекла сквозь меня. Сегодня магия далась мне так легко, как никогда раньше.

Надо же… Вроде десяти тысяч часов практики, необходимых для мастерства, еще не прошло. Даже и сотни часов не наберется. Наверное, у меня идет так называемый "подъем новичка". Когда ты приступаешь к новому делу, то сначала учишься ему быстро-быстро (ибо изначально знаний было ноль, а по сравнению с нулем все кажется успехом), а потом вдруг сталкиваешься с колоссальным сопротивлением. Силы и время на обучение приходится удваивать, потом утраивать, с каждым днем все сложнее и сложнее. Здесь многие сходят с дистанции и, ропча, навсегда остаются любителями. Те же, кто преодолеет водозраздел, смогут двинуться к настоящему мастерству.

Но мне до такого далеко.

Шлэйла удивился лечению. Пощупал свежую чешую, обалдело моргнул почерневшим глазом, и, вдруг, легонько поклонился мне. Так как перо все еще было у меня, он не смог ничего написать. Зато рыбы, столбом вьющиеся подле него, вдруг, как в цирке, засуетились, перестроились и сложились в одно короткое слово.

"Да".

* * *

Ол'эн, рыбы и я долго блуждали по тихим тропам Рамблы.

Меня завораживал этот подводный мир, полный странного достоинства и некоей почти наркотической расслабленности. Плавно, все вокруг было так плавно… Так лениво, так сонно и томно…

Никто не охранял клетку с Мелисандром. Только скаты облепили верхние прутья, как глазастый, склизкий потолок. Увидев меня, Кес хотел было издать радостный вопль, но указательный палец возле губ стал ему предостережением.