Шолох: Тень разрастается

Я поднялась — трещину внизу продолжали раскалывать вспышки боевых заклятий — отряхнула колени от зелени и тихонько шепнула Дахху, чтоб остальные не слышали:

— Бокки, дружок. Думай о бокки.

— И то правда, — проворчал он.

Через пару минут звуки битвы внизу утихли.

Мы поочередно спустились на дно расщелины.

Помимо Полыни и трупа свежеубиенного ливьятана, там нашлись иссеченные заклинаниями тела еще десятка змеев, если не больше. Они жутко смердели.

— Я смотрю, Ходящие тут от души порезвились до нас… — прогнусавила Кадия, зажимая нос.

Мы гуськом пошли по дну трещины. Подводная река оказалась относительно мелкой — до пупка — но очень топкой. Глинистое дно странно размякло и норовило стянуть с нас сапоги, оставить себе на подольше. Мы упрямо чавкали в сторону кургана, редкими вскриками омерзениями приветствуя все новые и новые тела ливьятанов. Вода была грязной, холодной, ноги быстро перестали слушаться.

Наконец, разлом и русло реки решили разойтись. Река вильнула вправо, скрываясь в черной дыре, а трещина устремилась дальше. Мы взобрались про круче из обвалившихся камней. Интересно, это упавшие вниз дворцовые обломки?

Я задрала голову. Света наверху, ранее сопровождавшего нас в виде тонкой белесой полуулыбки, больше не было. Расселина резко сузилась: мы стояли перед отвесной глиняной стеной, в которой еле-еле угадывался, при намеренном поиске, проход шириной сантиметров сорок.

— Йоу, все пролезут? — Андрис поочередно осветила нас фонариком, оценивая габариты. Мы вразнобой согласились, что пролезем, хотя и Кадия, и я умудрились некстати и по-женски пробормотать что-то на тему того, что нам, конечно, стоило бы похудеть.

Еще минут пятнадцать спустя расщелина была покорена. Она, зараза, оказалась не только узкой, но еще и постепенно теряла в росте: под конец каждый из нас вынужден был кособочиться, будто рак-диковатый-танцор в подводном притоне.

За расщелиной начинался, собственно, курган. В его оригинальном виде тысячелетней закваски.

— Прах побери… — я не удержалась от восхищенного вздоха.

Мы оказались в коридоре, чьи стены, пол и потолок были выполнены из плотно подогнанных друг к другу блоков песчаника, каждый сантиметр которых покрывали неведомые письмена бордового цвета, желобами просверливающие камень. Мы будто попали в плен типографской машинки. Эдакий счастливый сон гравёра.

Наклон у шрифта был острый-острый, рукописный, резко уходивший вправо. Буквы на соседних строках едва ли не сталкивались острыми завитушками хвостов.

Из стен на равноудаленном расстоянии торчали каменные ангелы, чьи пасти — пасти, не рты! — были до смятения зубастыми и распахнулись в безмолвном крике. Между ними встречались лакуны, в которых стояли гранитные фигурки грустных рыцарей с изображением семиконечной звезды на щитах. Герб срединников.

— Что это за язык? — удивилась я, подходя ближе к письменам. — На стародольный не похоже.

— Потому что это не стародольный, — зачарованно пробормотал Дахху, приближаясь. Друг распахнул свою сумку, наобум достал тетрадь с пером и начал быстро-быстро, почти наощупь, перерисовывать туда символы со стены.

— Но это же курган, посвященный срединникам. Логично, если бы ритуальные тексты были на языке падших, — нахмурилась я.

— Так, народ! — звонкий голос Кадии мгновенно разрушил всю атмосферу таинственности. — Я правильно понимаю, что мы все-таки остаемся тут лагерем?

Мы зашикали на нее.

— Да, правильно, — я кивнула, не в силах оторвать взгляд от таинственных букв. — Располагайтесь. Андрис, попробуй как-то перенастроить браслет Полыни, пожалуйста, чтобы казалось, что мы удаляемся в глубину…

Я обернулась и поняла, что опоздала с просьбой. Ищейка уже азартно копалась в принудительном аксессуаре Ловчего. Гайки, отвертки и винтики мелькали в ее руках, как плоды ошши у жонглера. Вот только, в отличии от ярмарочных представлений, Андрис, если она что-то уронит, не ждала толпа разъяренных крустов, охочих до подобных развлечений. Ее, возможно, ждал ба-а-а-а-льшой бабах в случае неуспеха. Кто знает, как там устроены эти новомодные тюремные штучки? Уж точно не мы, горстка гуманитариев. Хотя я, возможно, нагнетаю — как обычно.

Полынь терпеливо ждал, пока Йоукли колдовала над его ногой: отклонился подальше и только держал фонарь, давая мастерице необходимый свет. Дахху намертво прилип к письменам. Кадия меряла шагами коридор, любопытничая, что там, дальше, но не решаясь совсем уж удаляться. Знала — я наору.

— В общем, еще раз проговорим план: в назначенное время, в девять, я исчезаю. Карл препоручает мне Лиссая, и мы, уже вдвоем, возвращаемся сюда. После этого мы с вами проводим чудную ночь у костра, полную откровений и разговоров, и часов в пять утра лезем обратно, герои героями.

Все покивали. Андрис — не выпуская из зуб отвертку.

— А там заживем… — мечтательно вздохнула я, с беспокойством ощупывая подбородок. Кажется, прахово проклятье уже добирается до лица.

— Сейчас только восемь, присядь, — Полынь приглашающе похлопал ладонью по камню. Потом обвел всех хитрым взглядом, — Предлагаю начать душевные разговоры уже сейчас, что время терять?