Шолох. Тень разрастается

Мы немного помолчали. Блестящая в свете молодой луны вода Топлого канала зеркалом лежала перед нами. Отдельные островки кувшинок белыми пятнами разбивали черное безмолвие водной глади. Вдалеке надрывались лягушки, в лещине на противоположном берегу зарянка упражнялась в музыкальных гаммах. Постаревшие стволы орешника скрипели и завывали на ветру.

– А что говорят в Ведомстве? – я не удержалась от вопроса.

– О чем?

– Ну, о заключении Полыни. И о моем исчезновении.

Прежде, чем ответить, Андрис выпустила несколько дымных колец:

– Ты только не обижайся, но… Ни одна сплетня не живет больше трех дней нигде, кроме как в головах действующих лиц. Про Полынь иногда вспоминают, правда. Про тебя – нет.

Я, конечно, обиделась. Но постаралась это подавить, еще больше уязвленная оттого, что меня такое обижает, и что Андрис это заметила.

Ищейка поднялась и поманила меня:

– Пойдем, покажу кое-что.

Я послушно встала и вслед за низенькой, юркой Андрис устремилась в ядовитые пары Рокочущих рядов. Йоукли была здесь одной из тех немногих, кто не скрывал лицо. Она со знанием дела лавировала между головорезами всех мастей, и ее хорошенькая, кругленькая рожица с родинкой под правым глазом вызывала недоумение у матерых контрабандистов.

Ищейка отвернула полог палатки, которая была еще грязнее и мрачнее, чем остальные. Мы, склонившись почти до земли, пролезли внутрь. Это был безымянный тент, внутри которого на длинных походных матах расселась целая банда горных троллей.

Тролли резались в покер. Завидев нас, они замерли. Мне совсем не понравились их каменные лица с фиолетовым отливом и морщинами столь глубокими, что казались высеченными резцом скульптора.

– Йоу, ребята, – сказала Андрис.

– Здорово, – ответили тролли.

– Вечер добрый, – сдавленно пискнула я.

Андрис представила нас. Не берусь повторить прозвучавшие имена, так как мода у троллей странно тяготеет к согласным буквам… Сочетания типа «грвкшм» и «дцхчтк» кажутся им приятными и мелодичными. Как Андрис не сломала язык, знакомя меня со своей шайкой – ума не приложу.

– В общем, это мой крайний выход, – объяснила она, когда мы снова вышли на улицу.

Я нахмурилась:

– Ты что, возьмешь королевскую тюрьму приступом?

– Я тебя умоляю! Нет, конечно. Мы с парнями, – (это она о тех жутких троллях, видимо,) – собираемся под курган, найти Его Высочество. Королевской награды в пятьсот тысяч хватит на то, чтобы с потрохами купить одну смену тюремной стражи.

– Но, Андрис, я не думаю, что Лиссай…

– Жив? Я тоже не думаю. Но даже тело принца – это лучше, чем ничего.

Вообще-то я хотела сказать, что Лиссай вряд ли под курганом, но да ладно. Может, хорошо, что она меня перебила.

– Тролли – самые твердые ребята во вселенной, – продолжала Андрис, постепенно увлекаясь.

Ее глаза разгорелись, будто в них фонарики зажглись – хоть целую улицу освещай:

– Я подсчитала, какими бы кровососами не были эти тысячелетние упыри, они потратят на одного тролля столько времени, – даже если не будет сражения, просто попробуют от него что-то отгрызть, – что я успею полнекрополя оббежать в поисках принца. А у меня троллей много, ты сама видела.

– А тролли знают, что ты их за «мясо» считаешь?

– Тролли ценят любые аферы, от которых хоть немного пахнет деньгами. И очень верят в себя.

– Но эти упыри растерзали пятерых Ходящих и почти прикончили шестого.

– В два приема, не забывай. А нас будет две дюжины. Может, упыри вообще наелись уже – никто ведь не удосужился проверить. Короче, это единственный шанс. Я не верю Сайнору. То, что Ловчего до сих пор не казнили за измену – это чудо какое-то. Король может передумать в любой момент. А я не собираюсь лишаться Полыни окончательно.

Я подцепила ногой маленький угловатый камешек и бездумно пнула его, запулив далеко вдоль торгового ряда. Камешек, как назло, попал в щиколотку какому-то негодяю в кожаных штанах. Негодяй стал медленно и неумолимо разворачиваться в нашу сторону. Это не предвещало ничего хорошего. Я ойкнула. Андрис схватила меня за рукав и утянула в щель между двумя палатками, от греха подальше.

Все это время она не переставала расписывать мне плюсы своего плана. Ее подгонял страх перед возможной казнью Полыни… Я же знала, что времени у нас, в теории, полно (если не брать в расчет крайнюю тоску пребывания в тюрьме): можно придумать план получше.

Да и вообще. У Полыни есть желание! Есть желание, прах его побери! Если бы приспичило выйти – он бы вышел.

– Так, ну что, ты с нами? – эти слова Андрис ударили меня, как обухом по голове.

– С вами?

– Ну, ты ведь тоже пойдешь под курган? Если выберешься живой, Сайнор и тебя, в теории, может амнистировать, – подмигнула она, – Что зазря жить подпольно?

Я замешкалась и увидела, как улыбка Йоукли потихонечку-полегонечку сползает вниз, очень медленно, будто давая мне шанс одуматься, исправиться. О нет. Она думает, что я струсила! Прах! Но ведь…

– Экспедиция под курган не имеет смысла, Андрис, – вслух закончила свою мысль я.

Твердо, максимально твердо.

– Тинави, я все просчитала. Это единственный выход. Поверь, – она развела руками.