Шолохов. Незаконный

И голод был, и мор, и погони, и перестрелки.

Господи, чего только не случилось с ним, вокруг него, в его сердце к 17 годам!

Вспомним ещё раз рассказ «Продкомиссар».

«В округ приезжал областной продовольственный комиссар.

Говорил, торопясь и дёргая выбритыми досиня губами:

– По статистическим данным, с вверенного вам округа необходимо взять сто пятьдесят тысяч пудов хлеба. Вас, товарищ Бодягин, я назначил сюда на должность окружного продкомиссара как энергичного, предприимчивого работника. Надеюсь. Месяц сроку… Трибунал приедет на днях. Хлеб нужен армии и центру во как… – Ладонью чиркнул по острому щетинистому кадыку и зубы стиснул жёстко. – Злостно укрывающих – расстреливать!..

Головой, голо остриженной, кивнул и уехал».

В Каргинскую продинспектором поехал Турыгин. Тур – дикий бык. А Бодягин – который бодается. Так незамысловато из реального Турыгина получился литературный Бодягин.

Ну и сам Шолохов упирался вихрастой головой.

Как всё выглядело на деле: его снабдили винтовкой, 250 патронами и комбинезоном красно-кирпичного цвета. Сапоги не выдали – их не было. Поэтому продинспектор первое время работал босиком. В комбинезоне и босой.

Сначала продинспектор должен был провести обмер участков – и прикинуть, какой с надела получается урожай. Следом провести разъяснительные работы с населением, объяснив им принципы единого натурального налога. Затем этот самый налог собрать. Здесь и начиналось самое сложное.

Сплошь и рядом его пытались обмануть и часть урожая недодать. Одни давили на жалость, указывая на бессчётные детские рты или престарелых родителей, другие коротко отвечали: «Нету, ищи», третьи – пытались запугать, гнали со двора. Могло и до драки дойти.

Банды продолжали кружить по округе – и при заходе очередного атамана в Букановскую, на квартирку, которую снял Шолохов, указал бы если не первый, то третий прохожий точно.

С мнимой высоты нынешних времён шолоховская работа может показаться не самой чтимой, хотя смысл её ясен: Советской России надо было восстанавливать производство – запускать и прежние заводы с фабриками, и, главное, строить новые – в огромном количестве. Одну интервенцию отразили – следующей было не избежать. Страна должна была совершить гигантский производственный рывок, иначе её ждали – в самом прямом смысле – порабощение и распад.

Для всех великих задач требовалось неслыханное количество пролетариата. Миллионы крестьян перемещались в города, чтоб освоить новые рабочие профессии. Тем временем пролетариат, а также инженеров и всех прочих служащих надо было чем-то кормить. Не взваливая на хлеборобов непосильных задач, страна не спаслась бы. Она выжимала из крестьян все соки, чтобы жить, двигаться, побеждать.

Если хлебороб налог не сдавал – на него имелась управа: продовольственная тройка в составе председателя окрисполкома и представителей окркома РКП(б) и окрпродкома.

Задача была: не потерять ни пуда. Работали с маниакальным упрямством.

Обмер сделали? Сделали. Сколько с такой величины посевных площадей должно быть сдано урожая? Столько-то. Что хочешь делай, – хоть землю рой когтями, – а сдай.

И сдавали.

Какие качества должен был Шолохов иметь для своей работы?

Жёсткость, упрямство, последовательность, честность. Но вместе с тем, чтоб сразу в раздор с местным населением не войти, ещё и обходительность, и наблюдательность.

А то утром выйдешь на работу – а тебе тюк по затылку мотыгой – и отгулял Миша.

Как в шолоховском рассказе «Чужая кровь»: «Нагнулся Гаврила над белокурым, вглядываясь в почерневшее лицо, и дрогнул от жалости: лежал перед ним мальчишка лет девятнадцати, а не сердитый, с колючими глазами продкомиссар. Под жёлтеньким пушком усов возле губ стыл иней и скорбная складка, лишь поперёк лба темнела морщинка, глубокая и строгая».

В Букановской нет-нет, да и спрашивали: а лет-то тебе сколько, комиссар?

Отвечал: 20.

Себя и срисовал в рассказе: белокурый, с колючими глазами – мальчишка.

* * *

Едва ли не первым знакомым Шолохова в Букановской стал Пётр Яковлевич Громославский. Будущий тесть, отец его жены, дед его детей.

В ту пору было Громославскому 52 года. Говорил он, под стать фамилии своей, басом, рост его был под метр девяносто и сложение – соответствующее. Происходил Пётр Яковлевич из хутора Краснокутского, окончил Усть-Медведицкое епархиальное училище, а в Букановскую попал в 1890 году: молодой учитель, 20 лет от роду, приехал сюда преподавать. От первого брака у него осталось два сына, Виктор и Василий, от второго – сын Иван и четыре дочери: старшая Мария, следом Лидия, Анна, Полина. Второй женой его стала купеческая дочь Мария Фёдоровна Шорникова, в приданое за неё отец дал 300 рублей денег и на две комнаты полную обстановку.