Шомка

— Бабушка дома, — сказал наконец мальчик, — она кормит цыплят.

— Эй, Матвеевна! — заорал мужик.

Елизавета Матвеевна вышла из хлева, и обогнув крыльцо, подошла к калитке.

— А, Савелий — сказала она, взглянув из под руки на пришельца. Савелий был крупный коренастый мужик с толстой шеей и красным лицом. Выцветшие глаза его глядели мрачно и тяжело, разговаривал он грубым, хриплым голосом и преимущественно грубыми и бранными словами, и, вообще, имел вид угрюмый и свирепый, точно разбуженный среди зимы медведь. Не только Митя, но и другие ребятишки постарше боялись Савелия и старались не попадаться ему на пути. Носил он серый старый пиджак с белой грязной футболкой под ним, заляпанные резиновые сапоги и широкие штаны из черного сукна.

— Я вот чего зашел, — сказал он, наклонив голову и облокотившись сверху на калитку, — денег мне надо до среды достать, позарез надо. Двести рубликов, — и он испытующе исподлобья взглянул на Елизавету Матвеевну. Та, однако, не растерялась:

— Ну, опять принялся за свое, сколько раз тебе говорить, не надо просить у меня денег, не дам.

— А что ж не дашь? — злобно спросил он, — Мне должок отдадут в понедельник, я сразу и принесу. Не веришь мне, а? Такие-то вы, соседи!

— Ты мне, Савелий Сергеич, и прошлый раз зимой, еще перед постом, так же обещался, я тебе поверила, а до сих пор ничего от тебя нет.

— Тогда подвели меня, не я виноват. А сейчас дело верное, во вторник будут деньги, — настойчиво гремел Савелий, — пусть сейчас только попробуют не отдать, — и он грозно нахмурился.

— Вот нашел бы ты лучше работу, а не бегался по соседям, — сказала Елизавета Матвеевна, — А то непонятно чем занимаешься, пьянствуешь чуть не каждый день.

— Ты меня работой-то не попрекай! Я побольше других работаю! — злобно зарычал он, — А водки уж не помню когда последний раз пил, — он сердито сплюнул сквозь зубы и начал снова, — Если занять тебе жалко, ну и черт с тобой, отработаю! Говори, что сделать нужно? Могу трактор у Семена взять и вспахаю тебе картошку.

— Не надо, не надо! Не надо ничего, ступай, — замотала головой Елизавета Матвеевна и начала уже поворачиваться чтобы уйти.

— Стой! — загремел Савелий, — По хозяйству всегда что-то надо. А ты лучше мне отдай чем чужому, — он шагнул в калитку, подошел к дому и окинул взглядом двор.

— Твоя скотина? — спросил он, увидев в ближнем углу двора лежавшего под забором Шомку.

— Моя, а чья же? — Елизавета Матвеевна стоял возле крыльца и нетерпеливо смотрела на Савелия.

— И когда ты этого борова купила?

— Весной купила.

— А что он такой худосочный? И сорока кило с него не снимешь.

— Нагуляет еще до осени, — она опять повернулась.

Тут Савелий деловито присел на бревно и достал папироску, Елизавета Матвеевна с досадой взглянула на него:

— Кастрированный он у тебя?

— Поросенок? Да нет пока…

Савелий презрительно усмехнулся:

— Так тогда и пол года корми его, не откормишь. Кастрировать надо, тогда будет толк. Я за…., он подумал секунду, — Двести семьдесят рублей сделаю. Давай деньги и я завтра зайду, — решительно заключил он.

Елизавета Матвеевна поняла, что от него не отделаться. Так же ей пришла мысль, что хорошо было бы откормить Шомку к отъезду дочки, чтобы хватило мяса угостить их здесь и еще закрутить с собой домашней консервы. Одной из главных ее забот было получше накормить их, и особенно Митю, как можно более натуральными и полезными продуктами. Так как в городе, по ее мнению, было все подделка и химия. Она замялась. Савелий выжидающе глядел на нее.

— Ладно, сейчас принесу, — сказала она, — А ты уж тогда приходи и забивать.

— Приду. Давай деньги, а завтра я нож возьму и все сделаю, — Елизавета Матвеевна забежала быстро в дом, через минуту вернулась и сунула в руку Савелию разноцветные купюры. Тот засунул их в карман и довольно ухмыляясь, что сумел таки добиться своего, зашагал прочь.

Анна вышла на крыльцо и посмотрела в сторону уходящего Савелия:

— Кто это заходил? Савелий что ли?

— Он самый. Приходил денег просить.

— И ты что, дала?

— Нет, что ты! Ему дать, так он потом не отвяжется. До чего поганый мужик, только знает что пить и клянчить у всех деньги.

Анна недоверчиво взглянула на мать:

— А что ты ему вынесла и сунула в руку?

— А, так это деньги за работу.

— Что за работа?

— Он подрядился кастрировать Шомку. Я и не думала об этом, а он пришел стал деньги просить, так я и подумала — пусть лучше дело сделает, чем так пьянствовать.

У Анны округлились глаза:

— Кастрировать?! Да, мама, для чего? И еще деньги давать за это!

— Нет, это нужно на самом деле. Он после этого будет меньше бегать, быстрей вес нарастит. Савелий прав. Уж скоро пора забивать его.

— А он что, ветеринар, твой Савелий?

— Савелий? Не смеши меня! Он просто часто всяким таким занимается, скотину режет, большую и маленькую, кастрирует телят, поросят, уж рука набита. Мужик не брезгливый. Два года назад у Кузьмича собака вроде как взбесилась, хотели ветеринаров звать, так Савелий взял топор, ее топором так и прибил.