Шомка

— Митя, прости меня, это я виновата во всем! Прости! Как только ты поправишься, я увезу тебя из этого места. Мы вернемся домой. И никогда больше мы сюда не приедем! Прости меня, сынок!

— Аня, так в чем я провинилась-то? Я не пойму ничего! Что ты так на меня напустилась? Жалобно, сквозь слезы спрашивала Елизавета Матвеевна. Анна повернулась к ней, сверкая глазами:

— Ты разве не видишь, что ребенок болен! Из-за тебя! Так что ты тут сидишь как на поминках?! Вызови врача! Тут у вас есть врачи?! Или только мясники и живодеры?! Ну, скажи мне! Есть тут врачи?!

Елизавета Матвеевна оторопело смотрела на дочь, а та опять упала на тахту возле кровати и снова зарыдала. Елизавета Матвеевна поспешно встала и пошла на кухню, порылась там на полке и достала оттуда свой старый мобильный телефон с кнопками. Дрожащими руками она принялась искать в нем телефон местной больницы, наконец нашла и нажала вызов.

— Алло, больница, — заговорила она в трубку, — Пришлите врача, ребенок у нас заболел… Что? Пять лет ему… Да, температура, лежит… Нет, кашля вроде нет… Что? Я не знаю! Я ничего не знаю, — заплакала она в трубку, — Пришлите врача, пожалуйста!.. Адрес? Сейчас скажу, пишите, — она быстро продиктовала название деревни и как найти ее дом, — Хорошо, спасибо, ждем вас.

Было слышно как в комнате продолжает плакать Анна. Елизавета Матвеевна села к столу, уронила голову на руки и сквозь слезы зашептала:

— Господи, чем я прогневал тебя? За что такая напасть приключилась, Господи! За что это все случилось мальчиком? Господи, накажи лучше меня, я, видать, виновата! А он невинное дитя, не губи его, Господи!

Какое-то время женщины плакали, Анна, так же лежала на тахте, иногда вставала и походила к сыну. Елизавета Матвеевна так же сидела на кухне и плакала там. Она начала догадываться, что произошло с Митей. Мальчик лежал на кровати и метался под одеялом, жар все усиливался, у него начался бред. Анна легла рядом с ним плакала и гладила его по головке. Елизавета Матвеевна ходила по комнате, ломая руки, иногда подбегала к иконам и начинала шептать молитвы.

Светлые волосики на голове мальчика слиплись от пота, он метался по подушке, и принимался то хныкать, то быстро говорить испуганным голоском:

— Мама, мама, не отдавай меня тому дяде! Он страшный! У него ножик, мама!.. Мама, он убил бабушку, он убил нашего поросенка! Мама, спрячь меня!.. Он нас убьет, мама!

Слыша эти слова, Анна с новой силой заходилась в рыданиях, она обнимала мальчика, гладила его по голове и говорила сквозь слезы:

— Прости меня, сынок! Оооо! Прости, это я во всем виновата!

Елизавета Матвеевна тоже слышала слова мальчика, она окончательно поняла, что произошло.

Уже поздно вечером приехал врач на старенькой газели. Это был пожилой, высокий мужчина с гладко выбритым спокойным лицо и внимательными карими глазами. Он постучался и зашел в дом, неся в руке медицинский саквояж.

— Здравствуйте, что у вас случилось? Где ребенок?

Елизавета Матвеевна провела его в комнату к кровати с Митей. Доктор сел возле него на табуретку, пощупал пульс у мальчика, посмотрел глаза и язык, велел поставить ему градусник.

— Расскажите с чего началось заболевание?

Анна сбивчиво принялась рассказывать события этого утра. Доктор кивал ее словам, приговаривая: «Так, понятно… понятно». В конце рассказа он сказал:

— Что ж, у ребенка сильное нервное потрясение. Куда же вы-то смотрели, мама?

От этих слов Анна опять взвыла и уткнулась лицом в подушку.

— Ну-ну, не убивайтесь так. Вы молодая еще, всякое бывает, а такие случаи предвидеть весьма сложно. Но вы не расстраивайтесь, мальчик поправится. Молодой, растущий организм, посильнее наших будет, он и не такие нагрузки может преодолеть, — он достал у Мити градусник и посмотрел на него, — Так, тридцать девять и семь, я ему сейчас вколю литическую смесь. Станет полегче.

Он достал шприц из саквояжа, потом несколько ампул, вскрыл их и наполнил шприц. Потом повернул мальчика на бок, смазал ему спиртом ягодицу и сделал укол.

— Так, вот оставляю вам эти таблетки, давайте ему, если опять начнет подниматься температура, — он положил две упаковки таблеток на стол, — Он скоро успокоится и заснет и пусть спит, вы его не беспокойте. Ну а дальше — полный покой, никакого стресса, играйте с ним, говорите, чтобы он быстрее забыл случившееся. Скоро он поправится и все будет хорошо. Так, и принесите мне стакан воды.

Елизавета Матвеевна кинулась на кухню, налила в стакан колодезной воды и подала доктору. Тот достал склянку, накапал из нее в стакан и протянул его Анне:

— А это вам, выпейте, это успокоительное. Пейте — пейте.

Анна выпила и слабо поблагодарила доктора.

— И тоже сейчас ложитесь, поспите. Поняли?

— Хорошо. Спасибо вам доктор.

— Спасибо, доктор.

— Тогда желаю вам всего хорошего, поправляйтесь! — он подхватил саквояж и повернулся уходить, но возле порога приостановился и обернулся к ним:

— Но через месяц или два, если будет возможность, покажите мальчика детскому психологу, на всякий случай. Всего хорошего!