Шопенгауэр за 90 минут

Хотя мы и можем осознавать наши действия на этих двух уровнях, разделить эти уровни нелегко. Шопенгауэр рассматривает Волю как безличную силу, которая стоит за всеми проявлениями. Как индивиды мы являемся всего лишь частью этой всеобъемлющей слепой Воли. И здесь довод Шопенгауэра наталкивается на очевидное возражение. Мы вполне способны осознать волю, действующую внутри нас, – и все же большинство из нас скорее описали бы волю в качестве волевой силы отдельной личности, а не участия в некой вселенской силе. Так мы осознаем волю. И даже те, кто считает волю частью коллективного бессознательного, сочли бы, вероятно, пустой затеей пытаться расширить это коллективное с целью включить в него все то, что у Шопенгауэра объемлет в себе запредельная, трансцендентальная Воля – сущность, которая пронизывает всю Вселенную.

Однако развитие философии не идет демократическим путем – в этом она схожа с наукой. Только оттого, что большинство из нас некогда считали, что земля является центром Вселенной, она не стала таковым. Точно так же то, что большинство из нас смутно понимает волю внутри нас скорее как личное качество, чем всеобщую Волю, не опровергает довод Шопенгауэра. Смутные личностные восприятия могут отметаться прочь лишь силой одного созерцания непрестанного коперниковского движения.

Для примера: всего за год до смерти Шопенгауэра появились научные данные, способные перевернуть этот мир. В 1859 г. Чарльз Дарвин напечатал книгу «Происхождение видов», в которой было показано, как развивались все виды согласно положению о «выживании наиболее приспособленных». Много глубоких исторических и философских размышлений были похоронены этой идеей. Религия, философия, культура, даже цивилизация – на всем появился отпечаток некой совершенно новой Вселенной, которую дотоле человечество не могло себе вообразить. Благородный род homo sapiens – божий любимец, цель всего творения – внезапно опустился до положения частного случая в ходе эволюционного развития. Мало что сможет выстоять, остаться нетронутым при столкновении с этой «взятой с потолка» идеей. Наука также была вынуждена приняться за глубокий пересмотр своих оснований. Идеи Дарвина оказали влияние даже на математику.

Возможно, наиболее поэтически глубокую и удовлетворительную философскую концепцию математики создали арабы в VIII в. С их точки зрения, понимание математики было равносильно пониманию Божьего Ума. (Почти тысячу лет спустя Ньютон разделял это мнение.) Мировую эволюцию можно объяснить без Бога, то же касается математики. Но если это так, то где тогда, на самом деле, существует математика? Существует ли она как таковая или только в умах математиков? Это наш подход к видению мира, просто организация недифференцированного потока нашего опыта? Или же два плюс два равнялось четырем даже тогда, когда еще некому было это понять? В каком смысле могла быть истинной математика, когда не существовало такой вещи, как числа? Являются ли математические истины некоторым образом «внеположенными», ожидающими их открытия, разъяснения, или же мы создали их из основополагающих аксиом и определений, которые нами же и сформулированы? В философии математики до сих пор идут споры об этом.

Такое неопределенное положение математики затрудняло развитие всего нашего познания в эпоху, когда появилась эволюционная идея. Ведь теперь ничто не обладало внешней надежностью, порукой Бога. В мире новой науки нет никаких устойчивых истин. Додарвиновский способ мышления оказался разрушенным: философия Шопенгауэра, возможно, была единственной, которая благодаря учению Дарвина стала только глубже.

Я могу представить индивидуальную волю в себе, волю-к-жизни, пронизывающую мои поступки так, что я этого часто не осознаю. Однако при рассмотрении всего живого в свете дарвиновского выражения «выживают наиболее приспособленные» индивидуальную волю можно понять как исчезающее малое проявление некоей всеобщей Воли. Здесь уже вообще нет коллективного бессознательного: шопенгауэровская Воля несется вскачь сквозь всю Вселенную. Некоторые из учеников Шопенгауэра расценили идеи Дарвина как подтверждение шопенгауэровской философии Воли.