Шопоголик и брачные узы

Я толком не знаю, что между ними произошло, пока меня не было. Знаю только, что Люк все-таки пробился к ней в клинику. И похоже, Элинор вывернулась, выдумав объяснение, почему в статье не было ни единого слова о Люке. Конечно, свалила всю вину на журналиста.

Трудно сказать, поверил ли ей Люк, простил ли ее. Но как только у Люка становится отрешенный вид, я сразу понимаю: он снова думает о матери.

У меня с языка готово слететь: «Люк, да выкинь ты ее из головы! Она дрянь и не любит тебя, и тебе без нее будет только лучше». Но каждый раз я вспоминаю слова Аннабел, мачехи Люка: «Как ни трудно в это поверить, Люк нуждается в Элинор».

— И вовсе не нуждается! — ответила я тогда с вызовом. — У него есть вы, есть отец, есть я…

Но Аннабел покачала головой:

— Ты не понимаешь, Бекки. Люк тоскует по Элинор с тех самых пор, как она уехала, с самого раннего детства. Именно эта тоска по матери заставила его так работать, погнала в Америку; эта тоска — частица его самого. Как лоза, обвившаяся вокруг яблони. — И, устремив на меня пристальный взгляд, Аннабел добавила: — Будь осторожна, Бекки. Не пытайся отсечь Элинор от жизни Люка. Потому что так ты навредишь прежде всего ему.

И как она прочла мои мысли? Как узнала, что я рисовала себе именно такую картину: я, Элинор и топор?..

Я смотрю на Люка, а он, как загипнотизированный, смотрит на фотографию: Сьюзи целует Эрни в животик.

— Как бы там ни было, — бодро восклицаю я, собирая фотографии и рассовывая их по конвертам, — между Таркином и Эрни привязанность не меньше. То есть отцовская любовь важна так же, как и материнская. Особенно в наши дни. И я часто думаю, что материнскую любовь переоценивают…

Люк даже не слушает. Плохо дело. Звонит телефон, и, поскольку Люк не двигается с места, я снимаю трубку.

— Алло?

— Здравствуйте. Это Ребекка Блумвуд? — раздается незнакомый мужской голос.

— Да. — Я замечаю на столе новый каталог магазина керамики. Пожалуй, стоит и там зарегистрироваться. — Кто это?

— Гарсон Лоу из фирмы «Гарсон и компаньоны». Я леденею. Сам Гарсон Лоу? Звонит мне домой?

— Извините за столь ранний звонок, — говорит он.

— Нет-нет! — Я выхожу из оцепенения и ногой закрываю дверь, чтобы Люк не услышал. — Спасибо, что позвонили!

Слава богу. Он, по-видимому, думает, что выход есть. И хочет помочь мне одолеть Робин. Возможно, это станет сенсацией, потрясшей всю историю юриспруденции, и мы будем стоять в зале суда под вспышками фотокамер — прямо «Эрин Брокович»!

— Я получил вчера ваше письмо, — продолжает Гарсон Лоу. — Ваша дилемма меня заинтриговала. Вы оказались в серьезном переплете.

— Знаю. Потому я к вам и обратилась.

— Ваш жених в курсе ситуации?

— Еще нет. — Я понижаю голос: — Я надеюсь, что сначала найду решение, а тогда уж обязательно скажу ему. Вы же понимаете, мистер Лоу.

— Разумеется, понимаю.

Потрясающе. Взаимопонимание достигнуто, все в порядке.

— В таком случае, — говорит Гарсон Лоу, — перейдем к делу.

— Конечно! — У меня просто гора падает с плеч. Видите — вот что значит обратиться к самому дорогому адвокату на Манхэттене. Мгновенный результат.

— Прежде всего, контракт был очень хорошо продуман.

— Точно. — Я киваю.

— Есть несколько весьма искусно поставленных условий, предусматривающих все возможные повороты.

— Понимаю.

— Я тщательно изучил их. И не вижу для вас никакой возможности выйти замуж в Британии, избежав выплаты штрафа.

Короткая пауза.

— Так… В чем тут лазейка? — спрашиваю я наконец.

— Лазейки нет. Таковы факты.

— Что? — Я в замешательстве смотрю на телефон. — Но… вы ведь именно за этим позвонили? Сказать мне, что нашли лазейку. Что мы можем выиграть!

— Нет, мисс Блумвуд. Я позвонил сказать вам, что на вашем месте готовился бы аннулировать британскую свадьбу.

Я стою как громом пораженная.

— Но… но я не могу. В этом все дело. Мама перестроила весь дом и вообще все сделала. Это убьет ее.

— Тогда, боюсь, вам придется полностью выплатить штраф «Свадебным событиям».

— Но,.. — у меня сдавливает горло, — этого я тоже не могу сделать. У меня нет ста тысяч долларов! Должен быть другой выход!

— Боюсь…

— Должно быть какое-то гениальное решение! — Стоп, только не поддаваться панике. — Ну же! Вы ведь считаетесь самым умным в Америке, или еще что-то в этом роде! Вы должны придумать какой-нибудь ход!

— Мисс Блумвуд, поверьте, я рассматривал это дело со всех возможных сторон — гениального решения нет. Нет выхода. — Гарсон Лоу вздыхает. — Позвольте дать вам три маленьких совета?

У меня появляется проблеск надежды.

— Первое — никогда не подписывайте никаких документов, предварительно не прочитав их.

— Да знаю! — кричу я, не сдержавшись. — Что толку от того, что мне теперь все это твердят?

— Второе — и это моя настоятельная рекомендация — расскажите все жениху.

— А третье?

— Надейтесь на лучшее.

И это все, на что способен адвокат за миллион баксов? Расскажите жениху и надейтесь на лучшее? Черт его побери, тупого… дорогостоящего… рвача…

Ладно, спокойствие. Я-то поумнее этого крючкотвора. Что-нибудь придумаю. Я могу — я же знаю. Просто знаю, что…

Погодите.