Шорохи чужой планеты

На секунду Балачан будто сбоку посмотрел на эту картину и тогда увидел среди загорелых тел себя. Вот он повернулся к соседу, заговорил с ним. "Мой последний день", — сообщил сосед. "Куда?" — Спросил он. "Домой, на Марс". На Марс так на Марс. Больше они ни о чем не говорили, Балачан это хорошо помнил. Но ему вдруг представилось продолжение этой беседы, как сосед рассказывал о Марсе, а он, Балачан, видел все это, только не со слов соседа, а так, как будто все было на Марсе с ним лично. В деталях. И при этом он все время удивлялся, что как бы про себя задает вопросы: как построен планетолёт, как выглядит марсианские ландшафт. От этих воспоминаний мостик незаметно перекинулся на Каменный мячик. И как тогда, горы начали приобретать очертания фантастических строений. Потом каменный выступ, на котором он сейчас сидел, показался совсем не выступом, а ступенью высокого крыльца перед закрытыми дверями…

И тут Балачан встрепенулся, помотал головой, отгоняя докучливое видение. Взглянул на часы. Два часа и восемь минут. До рассвета еще долго. Он встал, отошел несколько шагов, постоял, снова взглянул на часы. Время тянулось очень медленно. Прошло всего пять минут. И вдруг его словно потянуло снова сесть на выступ.

Соседка Каменного мячика опустилась за горы, в ущелье стало совсем темно, и Балачан ощупью нашел свой выступ. Это было кстати, потому что голова стала тяжелой, как после напряженной, длительной работы. Он попытался расслабиться. Голове полегчало, но зато вернулись прежние фантастические видения. Незнакомое, неземное поселение странной архитектуры. Здания, похожие на скалы, нависшие над широкой рекой, покрытой легким туманом. Над ними сияет голубое небо. А потом началось что-то непонятное. Вода в реке заклубилась паром, небо потемнело, и на нем выступили звезды, которые не могло затмить даже дневное светило. Лаланд? Балачан подумал, что очень похоже, и тогда заметил новую подробность: высохшая река напоминала уже знакомую ему долину.

"Опять то же самое!" — Скользнуло в голове. Балачан аж рассердился, хотел встать и пойти и… остался. Вдруг подумалось, что стоило бы посмотреть, чем все это закончится. И действительно, в долине между тем начали разворачиваться новые события. В одной из скал-построек появилась щель, и в ней показалась что-то круглое, как человеческая голова в гермошлеме. Балачан невольно напрягся, будто мог разглядеть, кто это там высовывается из скалы. Странно, но он увидел глаза. Как человеческие. Они смотрели сквозь оболочку гермошлема с нескрываемой грустью. Балачан аж поежился под этим взглядом. Гермошлем повернулся туда-сюда и скрылся в щели, а следом исчезла и сама щель. Балачан почувствовал, что его покидают силы. Но прежде чем он потерял сознание, он увидел незнакомый космодром, стремительный взлет ракеты и маленькую звездочку в незнакомом созвездии.

— Балачан, Балачан! — Этот крик показался Балачану далеким, фальшивым, адресованным кому-то другому. — Я сейчас! — На этот раз он узнал голос и удивился, чего это разволновался Тарасевич. И вдруг вспомнил все, что ему недавно привиделось.

— Ты заснул? — Спрашивал Тарасевич, сажая гравилёт поблизости от Балачана.

Балачан окинул его невидящим взглядом, он все еще не мог вырваться из-под власти своих видений.

— Пошли, — мягко, как к больному, обратился к нему Тарасевич и взял под руку.

Балачан послушно встал и неожиданно для себя, и тем более для Тарасевич попросил:

— Я хочу посмотреть твой сегодняшний дневник.

Тарасевич внимательно посмотрел на него и повернул к станции.

— А знаешь, — сказал Балачан, когда они вошли в помещение станции, я уже хорошо себя чувствую.

Тарасевич молча подвел его к столу, где находились записи о сегодняшнем дежурстве. Балачан взял их в руки и опустился в кресло.

— Так оно и есть. С двух восьми до двух тринадцати ты просвечивал ущелье.

— Ну и что с того? — Тарасевич снова становился самим собой. — Как я понимаю, ты на меня за это не сердишься?

— Наоборот…

— Вот как! — Удовлетворенно сказал Тарасевич. Он проверил, включена связь с базой, и спросил: — Ты нас слышишь?

— Слышу! Что там у вас? — нетерпеливо крикнул Камай.

— Сейчас приедем, Балачан расскажет.

Камай едва дождался их.