Шорохи

Перед самым рассветом проснулся Тони. Хилари повернулась к нему и шепнула:

– Люби меня.

Они на полчаса забылись в объятиях друг друга.

* * *

Темное, низкое, зловещее небо. Туман окутал вершины Маякамы.

Питер Лоренски стоял неподалеку от могилы, держа руки в карманах, ежась от утренней прохлады. Рабочие разрывали могилу Бруно Фрая и время от времени жаловались шерифу, что им должны приплатить за работу в столь раннее время. Тот не реагировал, а лишь подгонял их.

Без четверти восемь прибыли на катафалке Аврил Таннертон и Гэри Олмстед. Олмстед был угрюм, зато Таннертон улыбался и жадно вдыхал свежий воздух, словно вышел из дома для обычного утреннего моциона.

– Доброе утро, Питер.

– Доброе утро, Аврил. Доброе утро, Гэри.

– Скоро его откопают? – спросил владелец похоронного бюро.

– Минут через пятнадцать.

В восемь пятнадцать один из рабочих вылез из ямы и сказал:

– Приготовьтесь вытаскивать.

К гробу прикрепили ремни и вытащили его на поверхность – грязный, со сверкающими бронзовыми пластинками.

Без двадцати девять гроб водрузили на катафалк.

– Я поеду с вами, – сказал шериф.

Таннертон ухмыльнулся.

– Уверяю вас, Питер, мы не собираемся дать деру с останками мистера Фрая!

* * *

В двадцать минут девятого на кухне у Джошуа Райнхарта Тони с Хилари составили в раковину грязную посуду.

– Оставьте, я потом вымою, – сказал Джошуа. – Нужно как можно скорее открыть дом на утесе. Там, должно быть, жуткая вонища. Надеюсь, коллекция Кэтрин не слишком пострадала. Я тысячу раз предупреждал Бруно, но, казалось, ему было все равно, даже если бы… – Он резко оборвал фразу. – Что за чепуху я мелю – а вы слушаете! Ну конечно, ему было плевать на ее коллекцию, пусть бы хоть все сгнило!

Они сели в автомашину Джошуа и поехали в «Раскидистую крону».

С ключом в руке, Джошуа провел Тони и Хилари на второй этаж главной винодельни – минуя ряд кабинетов и лабораторий. Там возвышались огромные бродильные чаны. Пахло дрожжами. Обогнув чаны, все трое вышли через тяжелую дверь на галерею, в конце которой стояла четырехместная гондола.

* * *

В лаборатории патологоанатома пахло чем-то едва уловимым, но весьма противным.

Здесь собралось пять человек: Лоренски, Ларсон, сам патологоанатом по фамилии Гарнет, Таннертон и Олмстед. Все, кроме жизнерадостного Таннертона, испытывали неловкость и отвращение.

– Открывайте, – распорядился шериф. – Мне нужно успеть на встречу с Джошуа Райнхартом.

Таннертон с Олмстедом открыли гроб и заглянули туда.

Труп исчез.

Вместо него в гробу лежали три пятидесятифунтовых мешка цемента, украденные из мастерской Аврила Таннертона на прошлой неделе.

* * *

Хилари и Тони сели по одну сторону тесной гондолы, а Джошуа – по другую, касаясь Тони коленями.

Когда ярко-красная гондола двинулась с места и плавно заскользила вдоль каната, Хилари взяла Тони за руку. Она не боялась высоты, но подвесная дорога почему-то казалась ей ненадежной.

Наконец они достигли вершины утеса. Джошуа открыл дверцу, и они ступили на землю. В это самое мгновение сверкнула молния и в горах прогремели раскаты грома. Начался несильный, но холодный, противный дождь.

Джошуа, Хилари и Тони бросились к дому.

– Вы говорите, дом не отапливается? – спросила девушка.

– Камин завалили пять лет назад. Вот почему я просил вас одеться потеплее.

Джошуа отпер дверь, и они очутились внутри. Зажгли фонарики.

– Боже, какая вонь, – поморщилась Хилари.

– Плесень, – промолвил Джошуа. – Этого-то я и боялся.

Они вышли из прихожей в просторный вестибюль, а оттуда – в гостиную. Лучи от фонариков плясали по собранной здесь антикварной мебели.

– Ну и теснотища, – удивился Тони. – Некуда ногу поставить.

– Кэтрин была помешана на красивых вещах, – объяснил Джошуа. – Для нее это не было помещением капитала. И не могу сказать, чтобы она как-то особенно ими любовалась. Просто набивала ими дом снизу доверху.

– Если в других комнатах творится то же самое, – сказала Хилари, – это целое состояние.

– Да, – подтвердил Джошуа. – Если оно еще не попорчено древесными червями, муравьями и прочей гадостью. – Он провел лучом фонарика из одного конца гостиной в другой. – Я никогда раньше не понимал эту ее манию. А сейчас вот смотрю и думаю… Вспоминаю то, что рассказала миссис Янси…

Хилари пришла ему на помощь:

– Вы считаете, коллекционирование красивых вещей было реакцией Кэтрин на безобразие ее жизни?

– Вот именно, – подтвердил Джошуа. – Лео растоптал ее душу. Уничтожил волю к жизни. Лишил ее самоуважения. Она прожила много лет, ненавидя и презирая самое себя. Должно быть, красота окружающих вещей должна была сделать красивой и ее душу.

– Как это грустно, – сказал Тони.

Джошуа стряхнул с себя воспоминания.

– Давайте откроем ставни и впустим сюда немного света.

– Меня тошнит от запаха. – Хилари зажала нос рукой. – Но если открыть окна, на эти красивые вещи могут попасть дождевые брызги.

– А мы только чуточку приоткроем, – предложил Джошуа. – И потом, что значат несколько капель воды в этом царстве плесени?

– Странно, что на ковре не выросли грибы, – усмехнулся Тони.

Они отодвинули тяжелые засовы на ставнях и чуть-чуть приоткрыли окна. Джошуа сказал: