Шоссе Линкольна

Салли, вытиравшая сковороду, со стуком поставила ее на плиту.

– Пойду застелю кровати, – сказала она.

– Тебе не обязательно стелить, – сказал Эммет.

– Сами не застелются.

Салли вышла из кухни, и слышно было, как она поднимается по лестнице.

Дачес посмотрел на Билли и поднял брови.

– Прошу извинить, – сказал Эммет, встав из-за стола.

Пока он поднимался по лестнице, слышно было, что брат и Дачес завели разговор о графе Монте-Кристо и его чудесном побеге из тюрьмы на острове – обещанная смена темы.

Когда Эммет вошел в отцовскую комнату, Салли быстрыми четкими движениями застилала постель.

– Ты не предупредил, что будешь с приятелями, – сказала она, не поднимая головы.

– Я сам не знал, что буду с ними.

Салли быстро взбила подушки и положила к изголовью.

– Извини, – сказала она, протиснувшись мимо Эммета в дверь, и направилась в его комнату.

Эммет вошел за ней следом – она смотрела на кровать, уже застеленную Дачесом. Он даже слегка удивился такой аккуратности, но Салли – нет. Она стянула покрывало и простыню и с той же ловкостью постелила заново. Когда она занялась подушками, Эммет взглянул на часы на тумбочке. Было почти четверть одиннадцатого. Рассиживаться некогда.

– Салли, если ты хочешь что-то сказать…

Салли остановилась и посмотрела ему в глаза – впервые за утро.

– А что мне сказать?

– Правда, не знаю.

– Вот это правильно.

Она расправила подол и шагнула к двери, но он стоял у нее на пути.

– Прости, не поблагодарил тебя в кухне. Я просто хотел сказать…

– Знаю, что ты хотел сказать. Потому что сказал. Что мне не надо было пропускать утреннюю службу в церкви, готовить вам завтрак. И обед вчера вечером готовить. Это очень трогательно, но к твоему сведению, сказать, что ты напрасно хлопотала, – не то же самое, что выразить благодарность. Совсем не то же самое. И неважно, сколько магазинного джема у тебя в шкафу.

– Так вот в чем дело? В этом джеме? Салли, я совсем не хотел принизить твое варенье. Конечно, оно лучше этого джема в шкафу. Но я знаю, какого труда тебе это стоило, чтобы потом скормить нам целую банку. Понимаю, был бы праздник какой-нибудь.

– Если тебе интересно знать, Эммет Уилсон, я радуюсь, когда мою стряпню кушают мои друзья и родные, пусть и не в праздник. Но может быть – может быть, – я подумала, что ты и Билли напоследок полакомитесь моей стряпней перед тем, как отправитесь в Калифорнию, не сказав мне ни слова.

Эммет закрыл глаза.

– Подумать, так мне повезло еще, – продолжала она, – что твоему другу Дачесу хватило ума рассказать о твоих планах. Иначе пришла бы завтра утром с колбасой и жарить оладьи, а есть их некому.

– Прости, что не собрался сказать тебе. Не потому, что скрывал. Я говорил об этом вчера твоему отцу. Он сам поднял эту тему – сказал, что, наверное, лучше всего нам с Билли сняться с места и где-нибудь начать жизнь заново.

Салли посмотрела на Эммета.

– Отец мне сказал. Что вам надо уехать и начать все заново.

– Коротко и ясно.

– Да, замечательный же план.

Салли прошла мимо Эммета и направилась в комнату Билли. Там лежал Вулли и дул в потолок, пытаясь привести в движение самолетики.

Салли подбоченилась.

– А ты кто такой, интересно?

Вулли посмотрел на нее изумленно.

– Я Вулли.

– Ты католик, Вулли?

– Нет, я в епископальной церкви.

– Тогда что ты делаешь в постели?

– Не знаю, – признался Вулли.

– Одиннадцатый час утра, и у меня куча дел. Так что на счет пять я застилаю постель, с тобой или без тебя.

Вулли выскочил из-под одеяла в трусах и с изумлением наблюдал, как Салли заправляет постель. Он почесал макушку и увидел в двери Эммета.

– Привет, Эммет.

– Привет, Вулли.

Вулли, прищурясь, посмотрел на Эммета, и вдруг лицо его осветилось.

– Там бекон?

– Ха! – сказала Салли.

А Эммет спустился по лестнице и вышел во двор.

* * *

Радуясь, что он наконец один, Эммет сел за руль «студебекера».

С тех пор, как выехал из Салины, он ни минуты не был наедине с собой. Сначала он ехал с директором, потом сидел в кухне с мистером Обермейером, потом на веранде с мистером Рэнсомом, потом Дачес и Вулли, а теперь – Салли. Сейчас ему одного хотелось, одно было нужно: привести в порядок мысли. Куда бы они с Билли ни решили отправиться – в Техас, в Калифорнию или еще куда, в голове должна быть ясность. Но, повернув на шоссе 14, он поймал себя на том, что думает вовсе не о будущем их маршруте, а о своем разговоре с Салли.

«Правда, не знаю».

Так он ответил ей, когда она спросила, о чем, ему кажется, она думает. И, строго говоря, он не знал.

Но угадать было бы не трудно.