Шоссе Линкольна

По правде говоря, когда Вулли только сказал мне, что в сейфе на их даче в горах лежит сто пятьдесят штук, я усомнился. Я просто не мог представить такие деньги в какой-то бревенчатой лесной лачуге. Но, как только мы выехали из леса, перед нами вырос дом, который мог сойти за охотничий домик Рокфеллера.

Увидев его, Вулли выдохнул с еще большим облегчением, чем я, словно и сам сомневался. Словно этот дом мог оказаться плодом его воображения.

– Добро пожаловать домой, – сказал я.

И в первый раз за день он мне улыбнулся.

Мы вышли из машины, и Вулли повел меня в обход дома и через лужайку к гигантскому, сверкающему на солнце водоему.

– Это озеро, – сказал Вулли.

Деревья подступали к самому его берегу, и никакого другого жилья видно не было.

– Сколько домов на этом озере? – спросил я.

– Один?.. – спросил он в ответ.

– Да, действительно, – ответил я.

Потом Вулли выдал мне описание местности.

– Там пирс, – он указал на пирс. – Там лодочная станция, – и указал на лодочную станцию. – А там флагшток, – и указал на флагшток. – Смотритель еще не приезжал, – заметил он и вновь облегченно выдохнул.

– Как ты это понял?

– На озере еще нет плота, а на пирсе лодок.

Повернувшись, мы полюбовались домом – он возвышался над водной гладью так, словно стоял здесь с самого основания Америки. Может, так и было.

– Нам, наверное, нужно взять вещи? – предложил Вулли.

– Позволь мне!

Суетясь на манер посыльного в «Ритц», я подбежал к машине и открыл багажник. Отодвинув биту, достал наши школьные сумки и следом за Вулли пошел к боковому входу – к нему вела дорожка, по краям выложенная выкрашенными в белый камнями.

На верхней ступени крыльца стояло четыре перевернутых цветочных горшка. Наверняка, когда на озере будет плот, а на пирсе лодки, в этих горшках будут расти какие-нибудь цветочки – симпатичные, но не слишком броские по меркам богатых белых американских протестантов.

По очереди проверив три горшка, Вулли достал ключ и отпер дверь. Затем, демонстрируя совсем не Вуллиеву рассудительность, положил ключ обратно и только тогда вошел в дом.

Первая комната была небольшой – в ней, аккуратно распределенное по полочкам, корзинам и крючкам, хранилось все, что могло понадобиться для грандиозного отдыха на природе: плащи и шляпы, удочки и катушки лески, луки и стрелы. В шкафу за стеклом – четыре ружья, рядом – составленные башенкой четыре больших белых стула, в обычное время красующихся в самых живописных местах лужайки.

– Это тамбур, – сказал Вулли.

Не удивлюсь, если на даче Уолкоттов и целый поезд поместится!

Над шкафом с ружьями висела большая зеленая доска с правилами и наставлениями – такие же были в бараках в Салине. Стены почти полностью, от пола до потолка, были увешаны бордовыми досками-шевронами, и на каждой – надписи белыми буквами.

– Победители, – пояснил Вулли.

– Победители чего?

– Соревнований, которые мы устраивали на День независимости.

Вулли поочередно указал на каждую.

– Стрельба из ружья, стрельба из лука, плавание, гребля, бег на короткие дистанции.

Мой взгляд скользил от доски к доске – Вулли, должно быть, подумал, что я ищу его имя, и сам сказал, что его там нет.

– Из меня так себе победитель, – признался он.

– Ценность победы преувеличивают, – подбодрил его я.

Мы двинулись дальше, и он повел меня по коридору, называя комнаты, мимо которых мы проходили.

– Чайная… Бильярдная… Кладовая для дичи…

Коридор заканчивался большой жилой комнатой.

– Эту мы называем Большой комнатой, – сказал Вулли.

И не поспоришь. В ней, как в холле гранд-отеля, было шесть зон отдыха с диванами, вольтеровскими креслами и напольными лампами. Был там и ломберный стол под зеленым сукном, и камин, словно из замка. Все стояло на своих местах, только у наружных дверей беспорядочно громоздились зеленые кресла-качалки.

Увидев их, Вулли расстроился.

– В чем дело?

– Они должны быть на веранде.

– Ну так вперед.

Я положил сумки на пол, бросил шляпу на кресло, помог Вулли вытащить качалки на веранду – и аккуратно расставил их на одинаковом расстоянии друг от друга, как он просил. После этого Вулли спросил, не хочу ли я увидеть остальные комнаты.

– Абсоленно, – сказал я, и улыбка Вулли стала шире. – Я хочу увидеть все, Вулли. Но нельзя забывать, зачем мы здесь…

Вулли посмотрел на меня озадаченно, но потом лицо его прояснилось. Он провел меня через Большую комнату, вывел в другой коридор и открыл дверь.

– Это кабинет прадедушки, – сказал он.

Пока мы шли через дом, смешными показались мне мои сомнения в том, что здесь могут быть спрятаны деньги. Учитывая величину комнат и изысканность обстановки, я не удивился бы, найдя пятьдесят штук под матрасом служанки и еще пятьдесят, завалявшихся за диванными подушками. Великолепие дома, безусловно, подкрепило мою уверенность, но произведенное впечатление ни в какое сравнение не шло с кабинетом прадедушки. Это явно была комната человека, который умеет не только зарабатывать, но и копить. А это, как ни крути, совершенно разные вещи.