Шоссе Линкольна

Только когда джентльмен грустно улыбнулся Эммету, он понял, что и этот обмен репликами тоже был частью его эстрадного номера.

На пятом этаже лифт остановился, и двери разъехались. Поблагодарив джентльмена, Эммет вышел из кабины, и двери стали закрываться. Но вновь в щель между ними просунулся кончик зонта мистера Мортона. На этот раз он вышел и присоединился к Эммету.

– Молодой человек, простите, что лезу не в свое дело, но я услышал ненароком ваш вопрос в офисе мистера Лемберга. Вы сейчас случайно не в «Макгинли и компания» направляетесь?

– Да, туда, – сказал Эммет удивленно.

– Могу я вам кое-что посоветовать – по-дружески?

– Его совет хорош, не пожалейте грош, – встряла птица.

Мистер Мортон посмотрел на попугая глазами побитой собаки, и Эммет громко рассмеялся. Давно он так не смеялся.

– Я буду благодарен вам за любой совет, мистер Мортон.

Джентльмен улыбнулся и показал зонтом вглубь коридора, расчерченного на равные части одинаковыми дверьми.

– Мисс Кравиц, секретарь мистера Макгинли, поможет вам не больше, чем миссис Берк. Дамы, заведующие приемными в этом здании, от природы довольно неразговорчивы, и, я бы даже сказал, не склонны помогать. Такое отношение, конечно, не самое приятное, но вы должны понимать, что с утра до ночи их осаждают артисты всех мастей, и каждый пытается пролезть вперед. Только такие вот кравицы и берки и позволяют этому зданию сохранить подобие порядка и не превратиться в арену Колизея. И если уж этим леди приходится проявлять строгость к артистам, то к тем, кто вызнает имена и адреса, и подавно.

Мистер Мортон оперся на свой длинный зонт.

– В этом здании на каждого артиста, работающего через агента, приходится по меньшей мере пять кредиторов, следующих за ним по пятам. Кроме того – разъяренные зрители, бывшие жены и обманутые владельцы ресторанов. Хоть сколь-нибудь вежливыми эти привратницы будут только с тем, у кого на руках деньги, неважно, нанимает он для Бродвея или бар-мицвы. Поэтому, если направляетесь в офис к Макгинли, советую вам представиться продюсером.

Пока Эммет обдумывал этот совет, джентльмен исподтишка за ним наблюдал.

– По вашему лицу видно, что выдавать себя за другого вам не по нутру. Но не отчаивайтесь, молодой человек, в Стейтлер-билдинг убедительно выдать себя за кого-то другого – это лучший способ представиться.

– Спасибо, – сказал Эммет.

Мистер Мортон кивнул. Но тут его озарила новая мысль, и он поднял вверх палец.

– Человек, которого вы ищете… Вы знаете его область деятельности?

– Он актер.

– М-м.

– Что-то не так?

Мистер Мортон сделал неопределенный жест рукой.

– Ваш внешний вид. Возраст, наряд. Скажем так, ваш образ расходится с тем, чего привыкли ожидать от театрального продюсера.

Мистер Мортон чуть более откровенно оглядел Эммета.

– Я бы предложил вам выдать себя за сына хозяина родео.

– Актер, которого я ищу, играет в пьесах Шекспира…

Мистер Мортон рассмеялся.

– Это даже лучше, – сказал он.

Он снова засмеялся, и теперь попугай засмеялся вместе с ним.

В офисе «Макгинли и компания» Эммет сделал все в точности как советовал мистер Мортон, и не прогадал. Приемная оказалась заполнена молодыми мамашами и рыжими мальчишками, и секретарь встретила его тем же нетерпеливым взглядом, с которым он уже познакомился в «Тристар». Но стоило сказать, что ему, сыну хозяина бродячего родео, нужен артист, и лицо ее просветлело.

Она встала, поправила юбку и поспешно провела Эммета во вторую приемную – поменьше, но с более удобными стульями, с кулером и без людей. Десять минут спустя Эммета проводили в офис мистера Макгинли, где его встретили тепло, как старого знакомого, и предложили выпить.

– Итак, – сказал мистер Макгинли, садясь обратно в кресло, – Элис сказала мне, что вы ищете актера для родео.

Эммет не поверил мистеру Мортону, когда тот сказал, что «даже лучше» искать шекспировского актера для выступлений на родео. Поэтому речь свою он произнес с некоторым смущением. Но, стоило ему закончить, как мистер Макгинли довольно хлопнул в ладоши.

– Великолепный ход, скажу я вам! Наши артисты все время жалуются, что на них вешают ярлыки и загоняют в рамки. Но ошибка продюсеров, как я не раз уже убеждался, не в навешивании ярлыков на актеров, а в навешивании ярлыков на зрителей. Наша публика хочет только этого, говорят они, хотя публике нравится другое. И почти наверняка тонкий знаток театра будет порой не против грубых развлечений, а любитель родео жаждет приобщиться к прекрасному!

Мистер Макгинли расплылся в улыбке. Затем с неожиданной серьезностью положил руку на стопку лежащих на столе документов.

– Смею вас заверить, мистер Уотсон: вы попали по адресу. В моем распоряжении армия прекрасных актеров, играющих Шекспира, – четверо из них ездят верхом, а двое других умеют стрелять!

– Благодарю вас, мистер Макгинли. Но мне нужен конкретный человек.

Мистер Макгинли заинтересованно подался вперед.

– И кто же он? Британец? Старой школы? Трагик?

– Он читает монологи. Отец видел его выступление много лет назад и запомнил навсегда. Его зовут Гаррисон Хьюитт.

Мистер Макгинли задумчиво постучал ладонью по столу.

– Хьюитт?