Шотландия

Анархистка из Беллшилла в Глазго, города, знаменитого тем, что здесь выросли многие убежденные приверженцы левых политических взглядов, Этель Макдональд влилась в поток иностранцев, из чувства солидарности отправившихся в Испанию, чтобы принять участие в гражданской войне на стороне республиканцев, хотя, приехав туда, она не знала по-испански почти ни слова. Перед отъездом она призывала британских рабочих не мешкая выступить против «не вызывающей сомнений отправки в Испанию на помощь Франко немецких и итальянских войск». Ниже она описывает вспышку насилия в Барселоне, ставшую известной как «Майские события», когда коммунисты повернули оружие против анархистов. Вскоре после этого Макдональд за свою активность ненадолго попала в тюрьму, а потом ее, утратившую многие иллюзии, под конвоем отправили обратно в Британию. Ее деятельность снискала ей прозвище «Шотландский Алый Первоцвет».

О новостях мы с Дженни узнали, когда после обеда пили кофе в маленьком анархистском ресторане недалеко от нашей штаб-квартиры на Виа Дуррути. Посыльный рассказал нам, что для нападения в тихий час сиесты, когда закрыты лавки и конторы, было использовано три грузовика полицейских. Они без помех захватили первый этаж (телефонной станции), наши товарищи в здании забаррикадировали лестницы и отбросили их пулеметным огнем, не позволив развить атаку.

Немедленно снаружи здания собралась толпа, и улицы заполнились встревоженными мужчинами и женщинами. Внезапно раздался клич: «На баррикады! На баррикады!» Крик эхом прокатился по улицам, и через короткое время по всему городу началась стрельба.

Похоже, полиция воспользовалась мешками с песком и кирпичами, первоначально предназначенными для отражения Нападения франкистов, и возвела укрытия вокруг всех районрв, находящихся под контролем правительства. Напротив каждой их баррикады наши товарищи-анархисты, разобрав мостовую, сложили из камней свои баррикады.

Мы с Дженни спешили в нашу штаб-квартиру, а мимо нас пробегали группы мужчин и женщин, с винтовками в руках, они торопились на свои места на баррикадах или на позиции в контролируемых нами зданиях. Шум дорожного движения стих, и раздавались только хлопки выстрелов, слышались ожесточенные перестрелки и завывание сирен карет «скорой помощи», выехавших из больниц и возвращающихся обратно.

Наша штаб-квартира готовилась к атаке. Пока мужчины закладывали окна и дверные проемы, женщины таскали ящики с патронами. Были установлены пулеметы, и мы ждали неминуемого, как мы понимали, нападения. Тем вечером мы с Дженни вернулись в нашу гостиницу, «Орьенте». Не без труда, но нам пришлось быть очень осторожными. На самом деле, когда мы вышли, стрельба затихла, но каждые несколько ярдов мы останавливались и хватались за оружие.

На следующее утро мы решили, что наше место — рядом с товарищами в штабе, и в семь часов мы туда отправились. В этот час испанские женщины идут на рынок и, зная об этом, обе стороны были осторожны и прекращали стрелять, пропуская своих кормилиц.

Мы смешались с этими женщинами, некоторые из них несли в руках маленькие белые флаги. Нам приходилось красться вдоль улиц, прижимаясь к стенам. На каждом углу тех улиц, где, как известно, были возведены баррикады, кто-то из женщин принимался размахивать белым флагом.

По этому сигналу стрельба прекращалась, и мы торопливо перебегали дальше. Иногда, впрочем, стрельбу вели поверх наших голов (целились по окнам домов), и нам на головы потоком сыпалась штукатурка. За каждым деревом и фонарным столбом прятался солдат той или другой стороны, и они хмуро смотрели на нас или улыбались, махали нам руками.

Таким путем, по всяким закоулкам, мы в конце концов добрались до Виа Дуррути, где, ожидая затишья, разговорились с одним товарищем. Через пять минут, выглянув в окно штаба, мы увидели, как он упал, тяжело раненный. Оказавшись внутри, мы поднялись на крышу, чтобы оглядеться, если оттуда вообще удастся что-то увидеть. Стоило нам высунуть головы, как загремели выстрелы, заставившие нас быстро пригнуться, и мы, упав на живот, уползли обратно в укрытие.