Шотландская любовь

– Нам очень повезло, что ты всю информацию держишь в голове, а не на бумаге.

– Такое происходит уже не в первый раз, – сказал Рани, не глядя на Гордона.

Тот остановился и заглянул другу в глаза:

– Почему ты раньше не сказал?

– Я не совсем в этом уверен. Тот, кто посещал мое жилище, не доставил мне особых хлопот.

– Что-нибудь исчезло?

– Этого я не знаю, – приглушенным голосом ответил Рани. – С тех пор я ничего не записываю.

Гордон не знал, как приободрить Рани или самого себя.

«Нас интересует, как ваше изобретение будет работать. Хотелось бы посмотреть», – так сказал Абботт.

Как далеко готово зайти военное министерство в погоне за взрывчаткой?

Гнев заставил Гордона замолчать. Время научило вышестоящих офицеров быть сдержанным даже перед лицом вопиющей глупости. В данном случае речь шла о глупости его собственной. Во-первых, он поддался соблазну, как неопытный мальчишка, а во-вторых – недооценил угрозу, озвученную генералом Абботтом.

Кто же опаснее: Шона – или военное ведомство?

Она сегодня утром не надела шляпку, и, пока добиралась до Гэрлоха, холодный ветер вновь растрепал ее волосы. У нее ныла грудь, на бедрах высыхало семя Гордона, а стыд жег кожу, словно огнем.

Что она натворила?

Она даже не задрала юбку и не предложила ему себя, нет – она разделась догола, она стояла перед ним в чем мать родила, она позволила – нет, она умоляла! – взять ее прямо на полу.

Гэрлох впереди являл собой воплощенный укор.

На дороге Шона увидела Фергуса и вздохнула.

– Ты была с Гордоном?

Нужно ли отвечать: у нее это на лице написано. Губы до сих пор горят от поцелуев.

– Я знал про вашу хижину, – огорошил ее Фергус. – Но ничего не говорил. Я твой старший брат, и мне следовало поступить иначе.

Она не остановилась, только замедлила шаг, чтобы он мог за ней поспевать.

– Чего ты ждешь от меня, Фергус? Что я должна сказать? Что я была дурочкой? Да, была.

«Я и сейчас такая же».

– Я думал, тебе нужен любовник. А может, просто предпочел закрыть на все глаза. Но теперь я не намерен повторять прошлые ошибки, Шона. Я с ним поговорю.

Она остановилась и посмотрела на него:

– Ты ведь уже говорил с ним раньше, не так ли? – И как она прежде не догадалась?! – Ты просил его жениться на мне?

– Зачем ты спрашиваешь?

Шона покачала головой:

– Не уходи от ответа, Фергус. Это важно. Просил?

– А если и так, что это меняет? Он и сам собирался сделать тебе предложение. Он тебя любил.

Она отвернулась и посмотрела на Гэрлох.

– Это ничего не меняет. – Только сейчас до нее дошла вся горькая правда этих слов. – Ни-че-го.

Она пошла еще медленнее.

Лучи закатного солнца просачивались сквозь деревья, словно играя с ними. Закат окрашивал небо в тона оранжевого, желтого и голубого, будто напоминая миру, что ночи нечего предложить по сравнению с этим великолепием красок.

– Я отказываюсь продавать Гэрлох, Шона, – заявил Фергус.

Она не собиралась сейчас вести этот разговор. Она только что отдавалась Гордону на пыльном полу фабрики. Господи, похоже, она совсем спятила?

– Я хочу, чтобы ты отказала американцам.

Она остановилась и посмотрела на него тяжелым взглядом.

Фергус не одобрял ее брака, она прекрасно это знала. Но в последние полгода, когда она ухаживала за ним, их детская связь, казалось, возродилась и окрепла. А теперь все снова может рухнуть – и все из-за любви, которую Фергус питает к Гэрлоху.

– Тебе придется согласиться, Фергус. – Она зашагала дальше по дороге. – У меня кончились деньги.

– Я уверен, что банк с радостью выдаст тебе наличные.

Она оглянулась на Фергуса. Ну как он не понимает? Или она виновата сама? Она снова остановилась и повернулась к нему лицом:

– Гордон сказал, что я нянчусь с тобой, как с младенцем.

Вдруг он прав?

Ее реплика его огорошила.

– Нужно было поговорить об этом давно, много недель, нет, месяцев назад. – Она вздохнула. – У меня нет никаких денег в банке, Фергус. Деньги кончились почти год назад. Их вообще нет.

– Не глупи. А твое наследство от Брюса?

– Нет никакого наследства, и не было, Фергус. Он умер, не оставив мне ни гроша. Я все распродала. У меня осталась всего одна шляпка, сорочка с кружевом и фамильная брошь. Больше мне даже продать нечего. – Может, и стоило раньше признать всю тяжесть их финансового положения. – Если ты не согласишься продать замок, нам нечего будет есть. Все очень просто. Но мне не улыбается перспектива умереть здесь с голоду.

Шона зашагала вперед. Ей очень хотелось сейчас побыть одной. На сегодня с нее достаточно унижений. Хватит.

Глава 21

Шона страшно устала, но сон не шел к ней. Шорохи, лязг, отдаленные стуки – каждый раз, когда она погружалась в дрему, раздавался какой-нибудь неожиданный шум, и она снова просыпалась. Она пыталась понять, откуда эти звуки доносятся. Очень много лет она прожила вдали от Гэрлоха. Всегда ли в замке по ночам раздавались подобные звуки? Перестанут ли они беспокоить ее, когда она привыкнет?

Шона перекатилась на спину и уставилась в потолок. Возможно, не шум мешает ей заснуть, а собственные мысли…