Шотландские замки. От Эдинбурга до Инвернесса

Мы отправились к аллоуэйскому «пророку в своем отечестве» — писал Китс, — подошли к домику и выпили немного виски. Я написал сонет только ради того, чтобы написать хоть что-нибудь под этой крышей; стихи вышли дрянные, я даже не решаюсь их переписывать. Сторож дома надоел нам до смерти со своими анекдотами — сущий мошенник, я его просто возненавидел. Он только и делает, что путает, запутывает и перепутывает. Стаканы опрокидывает «по пять за четверть, двенадцать за час». Этот старый осел с красно-бурой физиономией знавал Бернса… да ему следовало бы надавать пинков за то, что он смел с ним разговаривать! Он называет себя «борзой особой породы», а на деле это всего лишь старый безмозглый дворовый пес. Я бы призвал калифа Ватека, дабы тот обрушил на него достойную кару. О вздорность поклонения отчим краям! Лицемерие! Лицемерие! Сплошное лицемерие! Мне хватит этого, чтобы в душе заболело, словно в кишках. В каждой шутке есть доля правды. Все это, может быть, оттого, что болтовня старика здорово осадила мое восторженное настроение. Из-за этого тупоголового барбоса я написал тупой сонет. Дорогой Рейнолдс, я не в силах расписывать пейзажи и свои посещения различных достопримечательностей. Фантазия, конечно, уступает живой осязаемой реальности, но она выше воспоминаний. Стоит только оторвать глаза от Гомера, как прямо перед собой наяву увидишь остров Тенедос; и потом лучше снова перечитать Гомера, чем восстанавливать в памяти свое представление. Одна-единственная песня Бернса будет ценнее всего, что я смогу передумать на его родине за целый год. Его бедствия ложатся на бойкое перо свинцовой тяжестью. Я старался позабыть о них — беспечно пропустить стаканчик тодди[58], написать веселый сонет… Не вышло! Он вел беседы со шлюхами, пил с мерзавцами — он был несчастен. Как это часто бывает с великими, вся его жизнь с ужасающей ясностью предстает перед нами в его творениях, «как будто мы поверенные Божьи»[59].

Даже не говоря о блистательной фразе «поверенные Божьи», это изречение ценно тем, что является полностью исчерпывающим по теме «Роберт Бернс». Да и для чего, скажите на милость, нужно описывать жизнь поэта? Я понимаю: его личность столь привлекательна, что как магнитом притягивает биографов. Но стоит ли пытаться улучшить то, что уже сделано превосходно? Стихи Бернса являются лучшей его биографией. И, читая их, мы и впрямь ощущаем себя «поверенными Божьими».

Покидая маленький белый домик, я думал: если бы Бернсу представилась возможность вернуться на землю — ненадолго, на часок, чтобы успеть написать одно-единственное стихотворение, то он наверняка провел бы этот час в своем родном доме на обочине Аллоуэйской дороги. Хотел бы я прочесть это стихотворение…

5

Поклонников Бернса можно считать счастливчиками по сравнению с другими литературными пилигримами. Если бы вы задались целью совершить тематическое путешествие «По следам Шекспира», вам пришлось бы плутать в потемках.