Шоу будет продолжаться

    Мы стали целоваться. Он все же просунул свой горячий язык в мой рот, и я почувствовала, как сильно дрожат мои ноги. Его руки залезли под мою парку, потом под свитер, потом под бюстик, Юра нащупал мою грудь, и сосок сам нырнул в пространство между его пальцами. Он слегка сжал его, потом отпустил, снова сжал, отпустил. Возбуждение опоясало мое тело, полилось влажной рекой в стринги. Внизу живота защекотали бабочки, а вся моя плоть была напряжена и расслаблена одновременно.   Юра гладил мой живот и грудь, но расстегнуть мои джинсы не решался. Я была уверена, что он будет моим первым. Но  не здесь, не в лесу, не посреди снежных деревьев и одиноких нахохленных кукушек.

    Хруст ветки где-то неподалеку заставил нас разомкнуть объятья.

   «Стой!»,  – Юра приложил палец к губам и цыкнул: «чшш».

     Я послушалась его, поправила растрепанные волосы и присела. Вдруг у Юры завибрировал телефон. Он вытащил его из кармана:

      «Матушка, надо ответить. Та-а-а-к, животных здесь быть не может. Сиди  тихонько, я пойду, посмотрю что там».

       Мне не было страшно, я понимала, что это могут быть только ребята – может, кто-то, как и мы, решил подышать свежим воздухом. Когда Юра скрылся за деревьями, я услышала еще более настойчивый звук ломающихся веток и голоса. Два баса – один взрослый, другой подростковый.

     «Ты мне объясни, как ты это сделал-то?»

    «Он бежал от меня, ударился о камень. Я подошел, а он не дышит».

       «Ты понимаешь, что это смерть по неосторожности? Ты понимаешь, ты его убил?!»

       «Паа, я понимаю. Паа, но мы просто шутили. Он стал обзываться, унижать нас, мы его с пацанами раздели, хотели поржать. Кто ж знал, что этот кретин в лес побежит?!»

      «Зачем раздевать человека в мороз? Что за глупость такая! Но выгнали бы его за пределы дома и все!»

      В темноте я рассмотрела две фигуры. Это был Евгений Леонидович и Мишка. Ёзеф стоял поникший, растерянный, по-моему, он плакал. Но голос его дрожал, видно было, что он очень сильно напуган.

     «Его вообще не я бил, а Макс. А я просто за ним побежал по приколу»

«Какой здоровский прикол вышел. У нас труп»

     Отец Ёзефа присел на колени и пытался нащупать пульс на шее окровавленного Володи. Я ужаснулась – Вова был без рубашки… джинсы порваны на коленях, торс измазан грязью, одна его нога неестественно торчала, утонувшая наполовину в розовом снегу. Рядом стоял ботинок. Володя лежал на земле между чернеющими торчащими ветками, как растерзанная хищниками лань, животное хрупкое и глупое, которое само попало в капкан. Маленький погибший зверь прекрасно знал всю опасность этой дороги, понимал… чем возможно этот променад может кончится, но все равно пришел на эту смертную роковую тропу. Ёзеф трясся от страха, его папа все еще пытался нащупать признаки жизни в бедном мальчике, но безуспешно, а я, как невольный свидетель ужасающего действа, сидела тихонечко, спрятавшись за деревом. Я пыталась мимикрировать под снег, но ярко-фиолетовая парка бы выдала меня. Я лежала неподвижно, боясь даже делать вдохи. Мои мысли хаотично разбрелись в голове, я думала обо всем и сразу – Володи больше нет, я видела его смерть и, возможно, теперь меня могут запугать, наказать или даже убить – все, что угодно.  Я должна обязательно пойти в полицию. И еще сейчас вернется Юра – надо ли ему это рассказать? Мои руки замерзли и покраснели, как будто вареные.

      «Сейчас я звоню приятелю. Мы это все дело убираем. Ты, слышишь меня? Ты… Михаил! Возьми себя в руки! Слушай меня! Ты сейчас идешь домой и предлагаешь ребятам убраться – я хочу, чтобы на кухне не было никаких следов борьбы! Никакой крови, слюней, соплей! Ты меня понял? Говоришь всем…»

   Миша стоял и ревел, прижавшись к дереву. Всхлипывал, подергивал плечами.

    «Говоришь всем, что ты не знаешь, куда делся Володя, что он убежал на трассу. Понял? Больше ничего. Тебя так долго не было, потому что ты потерялся, сошел с тропы. И вообще можешь ничего не говорить. Придерживайся одной версии – ты не знаешь, где он. Понял?»

     «Да. Я понял»

    Миша сжимал кулаки. Видно было, как он борется с ужасом, который разлился по его существу горьким чувством вины и боли. Ведь он даже не бил Вовку, он просто погнал его в лес. А он вот так… упал и умер. А ведь, если бы не погнал, он был бы жив, пришел бы домой к матери, как обычно, ну, с разбитым лицом – пацан, ведь, с кем драк не бывает? А завтра бы снова проснулся и жил, ходил в школу, ел, чистил зубы, читал, играл в видеоигры, мастурбировал, гулял, рассуждал о политике,  влюблялся, целовал мать, пил пиво и делал все-все, что уже никогда не сделает.

     «Главное – не выдавай никому ничего. Молчи! Понял! НИ-КО-МУ! Потом, если закрутится эта машина правосудия, я тебя не смогу отмазать – понимаешь? Это не превышение скорости на дороге, это не порошок, это не драка в подворотне, это человеческая жизнь, понимаешь? Тебе еще с этим жить, Миша…»

    «Да…»

   «Да, вот так вот получилось. Мне очень жаль. Но надо сохранять спокойствие. Где его телефон?»

  «Пацаны забрали».