Шоу грешного праведника

– Нашу просьбу? Передадут, только не ему, а главврачу психиатрической больницы. Зачем ты о мухоморах вспомнила?

– Так получилось. Я же не виновата, что ты дорогу не запомнила.

– Дорогу-то я заполнила. Влево, вправо, опять влево. Только названия улиц я не знаю, – Алина всхлипнула, понимая, что по таким ориентирам нас никто никогда не отыщет. – Марина, а куда подевалась Аврелия?

– Наверное, советуется с Эрастом, что с нами сделать. Впрочем, что там советоваться. Они и так все давно решили. Скорей всего ждут исполнителей, чтобы после сеанса гипноза отправить нас на тот свет. Не самим же им ручки марать.

– Я гипнозу не поддаюсь, – напомнила Алина.

– Тем хуже для тебя. Я с улыбкой перешагну черту между жизнью и смертью, а тебе придется помучиться.

После моих слов Алина заерзала на диване: умирать ей не хотелось – ни с улыбкой, ни без таковой. Она вскочила с места и подбежала к окну. Наивная. Окно я до нее проверила.

– Решетки, – зло констатировала она. – Что они себе позволяют? Это дом или тюрьма? – Она дернула за ручку, чтобы открыть фрамугу и в нее закричать: «Помогите!», но вместо этого отпрянула от стекла: – Марина, Диамид идет, – испуганно зашептала она. – Прихрамывает…

– Вот и исполнитель. Уж он-то нам точно припомнит, как его громыхнули о бетонные плиты.

– А я здесь при чем? – Алина хотела отмежеваться от безумной выходки моего мужа. – Я, что ли, его в подъезд выкидывала?

– А кто его снотворным потчевал?

– А кто мне его дал?

– Перед смертью будем ссориться? – опомнилась я.

– Нет, конечно, – она вернулась на диван и села рядом.

Хлопнула входная дверь. Отчетливо послышалась тяжелая мужская поступь. Диамид подошел к двери, подергал за ручку. Мы вжались в спинку дивана, затаив дыхание.

– Есть кто? – спросил он.

У меня пересохло в горле. Захотела бы ответить – не смогла бы. Алина только отчаянно завертела из стороны в сторону головой, как будто он мог ее видеть.

Диамид ушел.

– Пошел к Аврелии за инструкциями, – предположила Алина.

Время тянулось мучительно долго. Чтобы не обременять себя мрачными мыслями, я попробовала еще раз дозвониться к Воронкову. На этот раз его телефон не отвечал. Решила сказать мужу последнее «люблю», но и он не отреагировал на звонок. Тогда я послала ему SMS-сообщение, вложив в него всю глубину своих чувств: «Прощай. Любила. Ухожу, любя. Береги себя и нашего ребенка».

Хотела еще позвонить Ане, но за дверью раздались голоса.

– Они там? – спросил Диамид.

– Там, – ответила Аврелия.

– Чудненько.

«Радуется, гад», – про себя отметила я.

– Где ж им еще быть, – недовольным голосом проскрипела Аврелия, орудуя в замке ключом. – Можете сами убедиться, живы и здоровы.

– И в сознании? Ну так это просто здорово. Не люблю перетаскивать безжизненные тела. Идемте, – бросил он нам с порога. – Передвигаться самостоятельно можете?

Я молчала, не зная, что ответить: «Куда он собирается нас отвести? К могиле? Точно, заставит нас самих ее копать. Слышала я о таких зверствах. Может, согласиться идти, чтобы затем попробовать сбежать по дороге? Собственно, мы ничем не рискуем. Что так убьют, что так».

Я кивнула головой и встала с дивана. Алина продолжала сидеть. Пришлось ее поторопить:

– Да чего уж там, пошли. От судьбы не уйдешь.

– Торопишься умереть? – жалобно спросила она и подняла на меня полные слез глаза. Это были глаза овцы, которую вот-вот должны отвести на жертвенный алтарь. Как мне в эту минуту стало жалко ее и себя – не передать словами.

Глядя на наши траурные лица, Диамид хмыкнул и неодобрительно посмотрел на Аврелию:

– До чего женщин довели!

– А я что?! Они сами пришли.

«Что верно, то верно. Сами вляпались в эту историю», – мысленно согласилась я с Аврелией, отчаянно сожалея, что так и не довелось проститься с близкими мне людьми.

Диамид вывел нас из дома, мы направились к воротам. Впереди шествовала я, стараясь идти как можно медленнее, чтобы напоследок насладиться морозным воздухом и не очень ласковым зимним солнцем. За моей спиной плелась Алина, спотыкаясь, вздыхая и что-то бормоча себе под нос. Наверное, она молилась перед смертью или мысленно прощалась с Вадимом и Санькой – не знаю. Замыкал процессию Диамид. Он шел размеренно и легко, снег весело скрипел у него под ногами. И настроение у него по всей вероятности было хорошее, до моих ушей доносился звонкий свист – популярная эстрадная песенка «Зайка моя».

«Зайка» никогда мне не нравилась, а в исполнении Диамида просто-таки раздражала своей въедливой мелодией, отнимая у меня всякую возможность сосредоточиться и привести мысли в порядок.

На улице вдоль забора стояли в ряд автомобили: Алинин «Опель», серая «Волга», правда, без водителя (куда он делся?), и чуть вдалеке черный джип Диамида. Я остановилась и, стараясь придать своему лицу наглое выражение, мол, ничего не боюсь, посмотрела в глаза Диамида.

– Куда теперь? Туда? – Я перевела взгляд в сторону джипа. То, что я увидела за джипом, крайне удивило меня и одновременно обрадовало. В метрах пятидесяти от джипа стоял автомобильный фургон, из которого по очереди выпрыгивали парни в черных омоновских куртках.

Боже, ты меня услышал!