Шоу не должно продолжаться

Взрывной волной его вновь отбросило на тротуар, а сверху дождем посыпались искореженные куски железа.

От взрыва пострадала не только крайняя машина, но и несколько соседних, горел бензин, выла сигнализация, и масштабное действо, нежданно-негаданно разыгравшееся посреди ночи в одном из самых тихих спальных районов, напоминало финал голливудского боевика.

Но бравому полковнику все это уже было безразлично. В полном бесчувствии он лежал на тротуаре, и отблески пламени, отражавшиеся в темных стеклах, не навевали ему романтических воспоминаний о зарнице и песнях у костра…

— …ну все, покатили. Давай-давай! Вот так. Осторожнее!

Первым ощущением, которое испытал Гуров, придя в себя, было ощущение движения. Открыв глаза, он увидел над собой озабоченное лицо молодого парня в светло-голубом халате и такого же цвета шапочке и понял, что лежит на высоких носилках и эти носилки «едут» к стоящей неподалеку машине «Скорой помощи».

— О! А вот и наш пациент очнулся, — радостно улыбнулся парень. — С возвращением вас. Как самочувствие?

Самочувствие у полковника, как ни странно, было вполне адекватным. Побаливали ушибы, полученные при падении, саднили царапины на лице, оставленные острыми краями плясавшего после взрыва в воздухе искореженного железа. Но ничего несовместимого с жизнью он не ощущал и даже не очень понимал, зачем его положили на каталку, когда он прекрасно смог бы дойти до своей машины и сам.

— Послушай, парень, — обратился он к улыбчивому медбрату. — Это вы меня куда? Это вы меня в больницу, что ли, везете? Мне не надо в больницу. Я в порядке. И самочувствие у меня хорошее, и все прочее в полном ажуре. Мне не в больницу, мне… Мне ублюдка одного надо… Черт!

Вспомнив про Юсуфа, Гуров сразу помрачнел и чуть не выругался с досады. Поняв, что его вычислили, негодяй наверняка ляжет на дно. Скроется так, что никакими радарами не уловишь.

— Не волнуйтесь, больной, — заботливо посоветовал медбрат. — И постарайтесь не разговаривать много. Вам сейчас нужен полный покой.

— Да не нужен мне покой! — Гуров дернулся, порываясь встать с носилок. — Мне на работу нужно.

Но резкое движение вызвало острую боль, наглядно показав, что в словах медбрата есть доля правды.

Он снова упал на носилки и уже без возражений позволил погрузить себя в «Скорую».

В больнице его продержали до вечера следующего дня.

В восемь утра позвонил Орлов, к девяти прибыла взволнованная Мария. Накануне вечером, устав после спектакля, она уснула, так и не дождавшись мужа с работы, а не обнаружив его и утром, не на шутку забеспокоилась.

Несмотря на все протесты медбрата, Гуров потребовал, чтобы ему оставили телефон, поэтому на звонок супруги ответил сам.

— Да так, ничего особенного, — небрежно сказал он в трубку, всеми силами стараясь показать, что все происшедшее — пустяк и беспокоиться здесь совершенно не о чем. — Как говорится, споткнулся, упал, очнулся — гипс. Синяк и пара царапин. Но ты же знаешь этих врачей. Они по каждому пустяку готовы…

— Оставь свои дурацкие шутки, Лева! — чуть не плача, произнесла жена. — Ты в больнице, а я даже ничего не знаю. Как можно так поступать? Не позвонил, не сказал…

— Да о чем тут говорить? Тут и говорить не о чем. Часик-другой поваляюсь, чтоб у них на душе спокойно было, что они сделали все, что могли, и сразу домой. Точнее, уже, кажется, на работу, — поправился Гуров, взглянув на часы.

— Какая работа, Лева? Что за глупости? Даже не думай об этом! В таком состоянии нужно…

— Да нормальное у меня состояние. Что вы все как сговорились? Подумаешь, железякой слегка физиономию расцарапало. Тоже мне, смертельный случай.

— Какой железякой? Что с тобой на самом деле произошло? Не смей скрывать от меня! В какой ты больнице? Я немедленно еду!

Поняв, что порыв супруги не остановить, Гуров сообщил координаты лечебного учреждения и минут через сорок имел удовольствие выслушивать все охи и ахи лично.

Получив в лице Марии мощную поддержку, врачебный персонал настоял на том, чтобы Гуров, готовый ехать домой хоть сейчас, остался в больнице до вечера и прошел хотя бы минимальный курс восстановительной терапии.

Вынужденный целый день провести в бездействии, он снова и снова возвращался в мыслях к упущенному им бандиту и просчитывал в уме возможные и невозможные варианты того, где тот мог бы прятаться.

Ночью, выходя из общаги, он наверняка направлялся не за пирожками в кулинарию. Юсуф не мог не понимать, что рано или поздно его вычислят, следовательно, ему необходимо забраться в такую глушь, где его не сможет найти даже самый пронырливый и дотошный полицейский.