Шоу непокорных

Увы, внезапное движение на краю поля возвращает меня в реальность. Шон, веселый клоун, который так ненавидит меня, выезжает на сцену и катит вдоль извилистой дороги в красно-желтом автомобильчике с открытым верхом — похожем на старомодный игрушечный автомобиль, только чуть большего размера. Впрочем, автомобиль все равно слишком мал для него: он сгорбился внутри, его длинные ноги выглядят нелепо, а огромные ботинки болтаются по краям, когда он изо всех сил крутит педали.

Затем появляется Лия. Она весело прыгает по полю, собирая цветы, которые внезапно вырастают из ниоткуда. Когда клоун видит ее, он зажимает нос и пронзительно бибикает, подражая клаксону. Он буквально поедает Лию глазами. Неудивительно, что его машинка врезается прямо в дерево, которое возникает у него на пути.

Бац! Хрясь! Барабанная дробь означает, что машина разбита вдребезги, вся помята и покорежена.

Трость Сильвио вновь упирается мне в плечо.

— Смотри в сценарий! — шипит он. Я опускаю взгляд на лист бумаги. Августин видит Коломбину, написано там. Он так сражен ее красотой, что даже врезается в дерево: (Б.)

— Боже мой! — рычит Сабатини и тянется через меня к кнопке. От автомобиля в воздух тотчас поднимается дым, а сама машина начинает мигать и издавать похожие на сирену звуки.

Все понятно, я отвечаю за спецэффекты. Может, все не так уж и плохо.

Я смотрю на Сильвио; его глаза светятся предвкушением.

Это не обычный цирк, напоминает голос в моей голове.

Несчастный клоун Шон вылезает из машины и, озадаченно почесывая голову, открывает капот. Лия, заметив, что происходит, направляется к нему. На сцене неожиданно появляется еще одна фигура. Сидя на неустойчивом одноколесном велосипеде, она жонглирует. Это шут. Увидев Лию, он восхищенно свистит, бросает свои шары, спрыгивает с одноколесного велосипеда и, буквально из ниоткуда, достает огромный букет цветов. Тем временем Лия уже подошла к машине и, похоже, предлагает Шону свою помощь. Шон выпячивает грудь и сует руку в капот автомобиля. На долю секунды он выходит из роли и смотрит в зрительный зал на Сильвио и меня. Видеоэкраны по обе стороны сцены крупным планом показывают его лицо. В его глазах читается паника, лоб в испарине.

Я смотрю на страницу сценария. Августин поднимает капот (C), написано там.

Я смотрю на кнопку с надписью C, затем поворачиваюсь к Сильвио.

— Для чего она? — спрашиваю я.

— О, ради бога, парень, просто нажми на нее, и все! — отвечает он.

Моя рука зависает над кнопкой.

Хошико

Я медленно бреду по дорожке назад.

Тучи над моей головой сгущаются и темнеют с каждой секундой. Надо мной тянутся ввысь тени большого города. Я поднимаю взгляд на Правительственный центр. На нем все еще светятся наши фотоснимки. Я думаю обо всем том, что это здание символизирует. Здесь будет жить семья Бена, если Вивьен Бейнс победит. Эти огромные стеклянные глаза будут окнами в ее кабинете. Я смотрю на них и представляю себе, что она стоит там, с гордостью обозревая свои владения.

По другую сторону города я вижу новый цирк.

Он совсем не похож на старый. Вагончиков больше нет, как нет и клубка воздушных туннелей, которыми мы пользовались, чтобы не путаться под ногами у почтенной публики; туннелей, по которым мы сбежали. Старой арены тоже нет — после того как я, взорвав гранату, устроила в ней огромную дыру, она уже не подлежала восстановлению.

Теперь на ее месте выросла другая арена — или даже несколько, судя по внешнему виду. В новом цирке десятки зданий любых цветов и форм, какие только можно себе представить, огромное колесо обозрения и множество других аттракционов.

Я была настолько наивна, что какое-то время считала, что мы уничтожили нашего врага, но он поднялся снова, став еще сильнее, чем раньше.

Мы ничего не добились, Бен, Грета и я. Все, что мы сделали, это привлекли внимание мира к тому, что происходило в цирке. Мы превратили его в поле битвы. Если бы правительство смирилось с тем, что какая-то там канатоходка-Отброс взорвала это место и раз и навсегда уничтожила его, это была бы наша победа. Увы, никто никогда этого не допустит.

Теперь же, похоже, все готово к грандиозному открытию нового цирка. Я не вижу лесов, никаких кранов, никаких признаков строительных работ.

Интересно, там ли сейчас Эммануил, готовится ли к выступлению? А Иезекиль? А все остальные?

Бедная Рози. Бедный Феликс. Какая же это мука для них, знать, что их сын и брат, их Шон, там, и они бессильны что-либо сделать для него. Даже не представляю себе, как они это выносят. Я бы вряд ли смогла.