Шпага чести

«Военачальники, возглавлявшие в течение многих лет французскую армию, сформировали правительство. Ссылаясь на поражение наших армий, это правительство вступило в переговоры с противником, чтобы прекратить борьбу. Но разве сказано последнее слово? Разве нет больше надежды? Разве нанесено окончательное поражение? Нет! Франция проиграла сражение, но не проиграла войну, Франция не одинока! Она не одинока! Эта война не ограничивается лишь многострадальной территорией нашей страны. Исход этой войны не решается битвой за Францию. Это мировая война… И хотя мы сейчас подавлены механизированными силами, в будущем мы сможем одержать победу при помощи превосходящих механизированных сил… Я, генерал де Голль, находящийся в настоящее время в Лондоне, обращаюсь к французским офицерам и солдатам, которые находятся на британской территории, к инженерам и рабочим, к специалистам по производству вооружения… с призывом установить контакт со мной. Что бы ни произошло, пламя французского Сопротивления не должно погаснуть и не погаснет… Перед лицом смятения умов, охватившего французов, перед фактом ликвидации правительства, ставшего прислужником врага, и ввиду невозможности восстановить действие наших институтов я, генерал де Голль, французский солдат и командир, с полным сознанием долга говорю от имени Франции.

От имени Франции я твердо заявляю следующее — абсолютным долгом всех французов, которые ещё могут носить оружие, является продолжение сопротивления.

Солдаты Франции, где бы вы ни находились, поднимайтесь на борьбу!»

Люси закончила чтение. Никто не нарушал установившуюся тишину, глубоко осмысливая впервые услышанные слова призыва, исходящего от человека, решительно взявшего в свои руки национальное знамя поруганной Франции.

— Да здравствует де Голль, да здравствует Франция! — воскликнул Тюлян, преисполненный возвышенными патриотическими чувствами. — Мы, солдаты отчизны поднимаемся на борьбу!

— Смерть Гитлеру и Петену! — добавил Дюран.

— Не Петен — пютен, — поправил Дюран, изменил всего лишь один звук, отчего получилось французское слово «шлюха».

— Да. Только такого имени он и заслуживает, — согласился генерал Пети. — Завел нашу родину в тупик. А ведь де Голль ему весьма обязан за пророчество. Ещё в 1926 году, представляя капитана де Голля слушателям Высшей военной школы, Петен, уже маршал, сказал: «Слушайте его внимательно, ибо настанет день, когда признательная Франция обратится к нему». Тогда в честь Петена де Голль назвал своего сына Филиппом.

— Вот что судьба делает с людьми! — удивился д ля Пуап.

— Причем тут судьба? — вмешался молчавший до сих пор Пуликен. — Человек сам строит свою судьбу. Вот мы с вами сейчас в Москве. А другие служат вишистам. Каждый избирает собственный путь.

— Разве обстоятельства в расчет не берутся? — спросил Прециози.

— Никакими обстоятельствами нельзя оправдать предательство! — вспылил обычно сдержанный командир эскадрильи. — Коль так, позволю себе зачитать еще один документ.

Он извлек из бокового кармана куртки толстый бумажник, порылся в нем и достал в несколько раз сложенную, потертую на сгибах газетную вырезку:

— Вот! Из «Пари-суар», Люси, прочтите, пожалуйста, и это.

Люсетт осторожно взяла листик, развернула с какой-то робостью, будто ожидая подвоха, стала читать: