Шпага чести

— «С болью в сердце я говорю вам сегодня о том, что надо прекратить борьбу. Сегодня ночью я обратился к противнику для того, чтобы спросить его: готов ли он искать вместе со мною как солдат с солдатом после борьбы средства, сохраняя честь, положить конец военным действиям».

— Чьи это слова?! — раздалось несколько голосов;

— Это слова Петена, это язык гнусного предателя, — жестко ответил Пети. — Я согласен с Пуликеном: право выбора всегда остается за нами. Вы знаете, как непросто было вырваться де Голлю из Франции?

— Да нет, это нам неизвестно, — ответил за всех Пуликен.

— Петен установил за де Голлем тщательную слежку. Окруженный агентами генерал шагу сделать не мог. Выручил английский генерал Спирс, оставленный Черчиллем в Париже для связи. Он улетал в Лондон. Де Голль провожал его. У самолета распрощались. И тут внезапно распахнулась бортовая дверь, несколько пар рук схватили де Голля и втащили в самолет, не дав опомниться его «охранникам». Так что, кто верен родине, тот найдет возможность ей служить, не то что этот пютен… Согласен с Пуликеном: право выбора всегда остается за нами. Петен выбрал путь предательства. Не думал, что еще когда-нибудь услышу его омерзительное изречение!

— Извините, мой генерал, я сохранил вырезку как обвинение. Придет же время предъявлять счет предателям. А я ведь газетчик…

— Молодец, Жозеф! В таком случае дарю тебе листовку с призывом де Голля.

— Это самый щедрый подарок из тех, которые мне довелось принимать. Благодарю, мой генерал!

Тексты обращений двух французских генералов легли рядом в толстом бумажнике Пуликена.

— Вот вам и судьба! — попытался сострить Дюран. — Снова оказались вместе.

Шутка была явно неудачной.

Все сделали вид, что не расслышали ее.

Прием подходил к концу. Опустошив бутылки, прокрутив все пластинки, французские летчики поочередно танцевали с дамами под аккомпанемент любимой песни:

О, Париж, мой Париж,
Ты в синеве ночной
Огнями яркими горишь,
Париж, Париж,
Всегда со мной,
Везде со мной,
Люблю тебя, Париж!

Всем хотелось, чтобы вечер этот никогда не кончался. Но перевалило за полночь. А ранним утром — вылет в Иваново. Не представилось возможности «нормандцам» побродить по Москве. Только сверху, в иллюминаторы, видели они Красную площадь, Кремль, Мавзолей Ленина, Сожаление о столь кратком пребывании в столице СССР выразил Пуликен, когда благодарил генерала за чудесный прием.

— Надеемся, — сказал он, — что еще не раз побываем у вас на Кропоткинской, и вы покажете нам Москву.

Генерал Эрнест Пети заверил майора Пуликена, что так и будет, пожелал всем успешно подготовиться к боевым действиям, проявить на русском фронте все величие французского духа.

— Не забудьте оставить адреса для наших милых дам, — добавил он, — Они многое могут сделать для вас. Для начала хотя бы вышить золотом нарукавные нашивки «Нормандия». Чтобы при вынужденной посадке русские люди могли определить вашу принадлежность к эскадрилье «Нормандия».

Раздались одобрительные возгласы. Все снова сгрудились вокруг Люсетт, Жинетт и мадам Мисраки.

— Не волнуйтесь, — успокоила летчиков Люси, — все получите золотые нашивки. Пишите нам, делайте заказы, мы с Жижи всю Москву обегаем, но достанем все, что потребуется.

Бизьен одиноко стоял в сторонке. Люси подошла к нему, ласково посмотрела в глаза:

— Вам, милый Ив, я вышлю нашивку первому.

Бизьен зарделся от нахлынувшей волны благодарности.

Утром грузились в те же неотапливаемые тихоходы Ли-2. На аэродром подъехал Мирле. Был он не в лучшем расположении духа. В Лондоне, из которого майор только что вернулся, дали согласие на вооружение «Нормандии» советскими истребителями. А представитель американского посольства в Москве адмирал Стенли недвусмысленно дал понять, что это решение является большой ошибкой. Мол, Британия поставляет в СССР «харрикейны», а Соединенные Штаты — Белл Р-38. Стенли и его сторонники из английского посольства были взбешены, когда Мирле открыто заявил, что в настоящий момент лучших истребителей, чем «яки», нет ни у американцев, ни у англичан, ни у немцев, а французы должны воевать именно на лучших самолетах.

Обо всем этом Мирле доложил генералу Пети, рассказал майору Пуликену, который, как и все летчики «Нормандии», жаждал получить русские боевые машины.

— Как теперь все обернется? — беспокоился Мирле.

— Конечно, союзные посольства будут гнуть свою линию — престижа авиации их государств. Однако последнее слово за нами, французами. Думаю, все будет по-нашему, — сказал Пети.

— Я тоже уверен в этом, — поддержал генерала Мирле, — Придется побороться. Хорошо, что в советских ВВС мы имеем надежного друга полковника Левандовича. Он и другие поддержат нас.