Шпага Софийского дома (Новгородская сага - 1)

Вот хоть позавчера. Сидел Олег Иваныч себе дома, на Ильинской, к вечеру уж так заработался - голова, словно котел, загудела. От дел оторвавшись, посмотрел в окно - ах и вечер - теплый, тихий, душевный - чего ж взаперти-то сидеть, пойти, что ли, развеяться? На танцы сходить, в клуб местный... Ну, клубов, конечно, не было, было нечто вроде: корчмы уличанские, где жители улицы собирались частенько, вскладчину пиво варили. Вот и третьего дня староста Ильинский к Олег Иванычу на усадьбу явился, насчет взноса на пиво. Мол, проставляйся, человек служилый! А Олег Иваныч и рад. Деньжат кинул щедро - благо, Феофилакт не жадничал... Корчма не так и далеко была, на Ильинской, кварталах в двух... Пафнутий с Акинфием идти отказались - годы не те, - а оглоеды на реке рыбу ловили... Ну, и черт с ними. Плюнул Олег Иваныч, кафтан надел лазоревый - и в корчму. С улицы уже музыка слышна была - гусли, свирели, бубны, голоса девичьи.

Юность ранняя Олег Иванычу вспомнилась, деревня - как, "тридцать третьего" портвешку в кустах тяпнув, ходили с друзьями-обормотами на танцы. Эх, раззудись, душа! Правда, завтра работы много...

Ну ладно - маленько посидеть - да спать.

Маленько... Куда там - маленько. К утру только домой приперся!

Поначалу все чинно-благородно было. Вошел Олег Иваныч, на иконы перекрестясь, поклонился степенно. Познакомился. Ничего мужики оказались. Все свои, с Ильинской улицы. Панфил, Неждан, Геронтий. Игнат, староста. Он Олега Иваныча и представил, впрочем, чего уж представлять было - знали уж все о новом человеке софийском. Ну, одно дело знать - другое ближе знакомство свести.

Свели, блин... Сначала одна кружка. Потом другая, третья. За знакомство, да за здоровье, да за праздник... На восьмой кружке Олег Иваныч за бубен схватился - музыкантам подыгрывать, на десятой - танцевать вышел, вместе с Панфилом да Игнатом, старостой. Да девки еще какие-то были. Не, не какие-то, а очень даже ничего девки! Вольные, новгородские. Одна - с косою до полу, глаза, словно лес, зеленые. Закружила Олега Иваныча так, что у него перед глазами все кутерьмой пошло. Вот Панфил, вот Игнат, вот Геронтий... А где же девки? А вот и они... А бубен? Бубен-то он зачем в руке держит? А глаза-то у девицы - ну, зелень, зелень - как там в песне - у беды глаза зеленые, не простят, не пощадят...

Точно - не пощадили! Да Олег Иваныч, честно сказать, и не сопротивлялся особо. В себя пришел только на Улице, куда Анфиска, девчонка зеленоглазая, вытащила. А губы-то у нее какие... зовущие... С жаром поцеловал Анфиску Олег Иваныч, почувствовал, как рванулось к нему молодое девичье тело. К кустам пошли, к стене городской. Там, на лужайке, сама с себя сарафан с рубахой стянула Анфиска. Смеясь, в траву повалилась, руки к Олегу протянула. Тут и мертвый не устоит.

К утру, Анфиску до двора проводив, - удивлен был Олег Иваныч: усадьба-то Анфискина знатна была. Хоть и жила она там приживалкою. Замуж собралася за конюха, вот и гулеванила последний раз, с подругами. Напоследок поцеловала Олега Иваныча - прощай, сказала... Больше не встречал ее Олег.

Ух и глазищи у нее были...

Так что жениться Олегу Иванычу было пока незачем. Правда... Правда, была одна боярыня... Светленькая, с глазами как чай... Софья... Чувствовал к ней Олег особое влечение, благоговейное какое-то, не такое совсем, естественно, как к тем "жёнкам". Казалось - вот только увидеть боярыню - и всю неделю можно счастливым ходить. Не думал не гадал Олег Иваныч, что способен еще на подобные чувства. А что касаемо девок, Анфиски той же, так это - со всяким случиться может. В конце концов, не женат же он еще! Девки девками. А Софья... Софья - совсем другое дело... Где ж только она, интересно? Сколько информации стекалось к Олегу Иванычу - о Софье ничегошеньки! Словно и не живет она в городе, а так, доживает. Ни в "московской" партии ее нет, и к "литовцам" не прибилась. Политически пассивна, в общем. Так это и к лучшему, когда молодая жена... Тьфу ты.

- Гришаня, ты к чему про женитьбу-то?

- Книжицу новую переписываю, - не удержался, похвастал Гришаня. "Слово о женах, о добрых и злых"...

- О, ну тут я тебе много чего могу дополнить, особенно про "злых". Ну-ка, почитай-ко, пока дождь пройдет!

- Почитать? Изволь, господине!

Гришаня приосанился, начал нараспев, с выражением:

Добрая жена мужа своего любит и доброхот во всем,

А злая жена мужа своего по хребту биеть

немилостиво!

А добрая жена главу своему мужу чешеть и милуеть

его,

А злая жена по рту и по зубам батогом биеть...

А добрая жена по утробе гладить мужа своего,

А злая жена по брюху обухом биеть...

- Хватит, хватит, - увидев через оконце просветы в тучах, замахал руками Олег. - Вот они, какие, оказывается, жены-то бывают! По хребту бьют да по брюху обухом. А ты спрашиваешь - чего не женишься! Сам вот женись, пусть тебя по брюху обухом... Мудрая какая книжица.

- Ефросина... Феофилакту-игумену переписываю.

Олег Иваныч допил пиво, вытер мокрые губы тыльной стороной руки и, вспомнив, спросил про стригольников.

Гришаня притих, глянул подозрительно: чего, мол, выспрашиваешь?