Шпага Софийского дома (Новгородская сага - 1)

Одного взгляда хватило Олегу Иванычу, чтоб восхищенно присвистнуть. Не шпага получилась - птица. Легка, прочна, удобна - словно по руке его ковала. Эфес узорчатый чернен, серебром тронут, клинок хладен и светл, на подошве клеймо - "Никита Анкудеевъ Ковалъ". Да уж, мастерство оружейника того стоило, чтоб навек запечатленным быть. Хоть и недешево обошлась Олегу шпага - да уж тут тот случай, когда никаких денег не жаль.

Слова вспомнились: "Шпагу нужно держать, как птицу. Сильно сожмешь задушишь, слабо - улетит..."

Алле! Взрезала воздух холодная сталь - с ходу несколько приемов провел Олег - не забыл еще, оказывается, "где мои семнадцать лет". Полетели с деревьев срезанные - словно бритвой - ветки. Никита-Мастер и подмастерья его взглянули на заказчика с уважением.

- Видно, живал ты и во фряжских землях, - молвил Никита. - Ишь как раскорячился-то... Олешка, неси ножны.

Ножны. Тоже черные, с серебром. Шпагу в ножны. Ножны к поясу. Вот так. Ну-ка, теперь суньтесь, шильники! Шпага в умелых руках - это вам не кистень.

Пришпорив коня, Олег Иваныч, поднимая пыль, поскакал вдоль по Щитной. Московская дорога... Федоровский ручей - интересно, если б моста не было, перескочил бы с маху? Боярская усадьба - видно, богатый боярин-то. Пробойная. Тоже кузни да оружейники. Ивановская. Большая шестиугольная башня, напротив - деревья - Соловецкий сад. Вот и Торг.

- Пироги, пироги с зайчатиной!

- Квас, квасок, налетай на глоток!

- Селедка, селедка любекская, во рту тает!

- Пироги, пироги! С грибами, с визигой, с икоркою!

- А вот кому сбитень! Попробуй сбитня, боярин, век такого не пивал!

Отмахиваясь от надоедливых разносчиков, Олег Иваныч проехал к Волховскому мосту. Шедшая по мосту навстречу толпа мужиков что-то сердито кричала. Требовала освободить каких-то плесковичей. Под мостом в седых водах горело солнце, ветер разносил холод, ные брызги, в небе сварливо кричали чайки.

Эх, хорошо! Свежо, прохладно. Однако солнце-то уже припекать начинает.

Вот и Детинец. Владычный двор.

Перекрестившись на купола Софьи, Олег Иваныч спрыгнул с лошади у Грановитой палаты. Сунул поводья стражнику, спросил про Феофилакта. Приехал уже игумен, поутру ранехонько, сейчас с владыкой беседует - плох владыка-то, немощен - "господина Олега", как приедет, обождать просили.

Что ж, обождать - так обождать. Поправив на поясе шпагу, Олег Иваныч вошел в сумрачную прохладу палаты.

Феофилакт появился внезапно, кивнул страже, чтоб вышли, уселся напротив Олега на лавку, посмотрел внимательно.

- Задание будет тебе, Иваныч, скорое!

Олег кивнул, скорое так скорое, он вообще в последнее время не волокитничал, не то что раньше, в Н-ском РОВД дознавателем. Да и там-то только потому, что дел выходило уж слишком много, никак не справиться, потому приходилось какие херить, а какие - продлевать раза по два.

- Видал ли, господине, что дивного, покуда сюда шел?

Хм... Дивного? Задумался Олег Иваныч. Да ничего вроде такого и не было, дивного. Ну, народишко только на мосту попался малость ушибленный - с утра уж митинговали за каких-то плесковичей.

- То верно, Иваныч, - покивал игумен, видно, попал Олег своим предположением в самую точку. - Месяц уж как, а то и поболе, худые мужики, шильники, речи ведут предерзкие супротив Ионы-владыки: ослобоните, мол, плесковичей, братиев наших, ино сами ослобоним!

- А что за плесковичи, отче Феофилакт?

- Будто не ведаешь? - игумен прищурился. - Впрочем, можешь и не ведать. По зиме еще, а то и ранее, кинули во Пскове наших купцов в поруб - якобы не купцы это, а соглядатаи. За сим начали плесковичи Иону-владыку ругать препогано, словно силу какую почуяли. Думаю, московитскую. Ох, не зря людишки московские во Псков зачастили, ох, не на радость Новгороду Великому, на горе! Вот владыко и приказал хватать плесковичей. И посейчас они в порубе владычном. Давно сидят, ироды. И вот смекай, Иваныч, сидели-сидели плесковичи в порубе, никому до них и дел никаких не было, а тут вдруг как припекло! Уж седмиц шесть ползут по Новгороду слухи поганые, да шильники Иону ругают всяко, да и не только Иону, а и весь Господин Великий Новгород. За плесковичей та заступа... Смекаешь?

Олег задумался. Шесть седмиц - это примерно с конца июня, ну, скажем, с июля. До этого, ежели Феофилакту верить, была тишь да гладь да Божья благодать, а ныне - вон что. Да и мужиков этих видал неоднократно Олег Иваныч, вот и сегодня на мосту встретил. Специально пока ими не интересовался, но приметил - рожи-то все время одни и те же. И числом немалым. По виду - весьма небогаты. А что значит бедному человеку не работать, а почти каждый день с утра глотки рвать? А значит это значительная финансовая подпитка у них имеется, иначе б на что жить тогда? И подпитка эта началась как раз с июля... ну, или с конца июня. Господи, так как раз и сам Олег Иваныч примерно в то время в Новгороде появился!

Выслушав Олега, игумен снова кивнул, со всеми предложениями согласился и, вручив мешочек с серебром - весьма кстати, - велел действовать немедля.